низком голосе проявляются отзвуки стальной и непоколебимой воли дракона, я чувствую, что еще немного и ярость его может выйти из под контроля, — мне нужна твоя помощь, а не твои попытки найти слабые места в моем плане. Я не посвещал тебя в его детали и не собираюсь советоваться с тобой. Твое дело — быть покорной женой, которая слушает своего дракона. А сомнения и размышления оставь, пожалуйста, для меня. Видят боги, мой разум приспособлен для этого куда лучше.

— Как скажешь, муж мой, — говорю я и покорно склоняю голову, предпочитая уступить его воле.

Да и к чему мне заботиться о жизнеспособности его решения?

Неужели я до сих пор воспринимаю его неудачи, как свои?

Нет уж, сегодняшнее утро все переменило. Теперь есть я, мой бог, и мой сын.

— Вот и славно, — говорит он и я чувствую, что его голос становится мягче, — ты должна помнить, что доверие и покорность — это главные качества хорошей жены. Неужели Виктор не объяснял тебе это?

В его тоне звучит легкая насмешка над моей, как он это называет «суеверностью», но я предпочитаю не обращать на это внимание. Раньше я бы начала возражать, ринулась бы доказывать мужу, что крепко усваиваю все уроки, которые преподает мне наш жрец. Но теперь я лишь сдерживаюсь, чтобы не ответить какой-нибудь колкостью, которая вовсе не будет уместной перед самым приездом к императору.

Пусть Каэн радуется, пусть думает, что жена всецело на его стороне. Пусть самодовольно улыбается и красуется перед остальными в этот вечер. Я сыграю в его игру сегодня, пока еще осталось время для игр.

Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь усмирить бушующую внутри меня бурю эмоций. Каэн снова берет меня за руку, когда видит, что мы подъезжаем к дворцу. На этот раз я не отдергиваю руку. Сыграть покорную жену? Что же, похоже, теперь умение играть — это для меня суровая необходимость.

У входа в роскошный императорский дворец уже стоит добрая дюжина богато украшенных карет. Гости уже собрались и, похоже, мы приехали едва ли ни последними.

Когда карета останавливается, Каэн ловко выпрыгивает из нее, обходит вокруг и подает мне руку, чтобы я могла спуститься. Я подбираю платье и осторожно спускаюсь, одновременно с этим надевая на лицо свое самое восторженное и безмятежное выражение бессловестной дурочки — способной, между тем, поддержать приятный разговор на любую тему. Одним словом, я принимаю облик идеальной жены князя, которая не думает о себе слишком много, но и не ударит лицом в грязь, если представится необходимость побеседовать с высокородными и чопорными женами других князей.

Каэн смотрит на меня внимательно, придирчиво оглядывая мой наряд. Потом приближается ко мне и шепчет на ухо, щекоча его своим дыханием:

— Ты выглядишь сегодня лучше всех, Анна, дракон внутри меня взволнован. Я уверен, что все жены князей смотрят на тебя с недоверием и опаской, ведь ты красивейшая из них.

— Спасибо, князь, — говорю я и улыбаюсь.

Мое предательское женское честолюбие заставляет принять слова Каэна за чистую монету. Несмотря на то, что я отбрасываю его лесть в сторону, мне все равно приятно слышать то, что он говорит.

Князь здоровается с остальными князьями лишь едва заметно кивая. Каждый сегодня сам по себе. До того, как появится император, разговаривать князьям между собой не положено и, разумеется, никто не посмеет нарушить это правило.

Я оглядываю всех остальных мужчин и мне приходится признать, что все князья, хоть и драконы с владением полным оборотом, не идут ни в какое сравнение с моим Каэном.

На их фоне он, со своими мощными плечами, высоким ростом и чудесно красивым мужественным лицом, выглядит, словно древний воин-полубог, сошедший со страниц летописей.

Остальные же князья-обортни выглядят как кучка пожилых прожигателей жизни, ценящих удовольствия и личный комфорт куда больше, чем доблесть воина. Этим мой Каэн всегда отличался от них. За это я не только любила его, но и уважала куда больше, чем их всех вместе взятых.

Я всегда верила, что предназначение моего князя — быть главным среди них, и верила, что боги, рано или поздно услышат мои молитвы, дав моему мужу то, чего он так сильно желает. Сделают его первым приближенным к императору. Сделают его названным наследником дряхлеющего дракона, жена которого так и не сумела дать императору истинного наследника. И это обязательно должно было случиться, когда родится мой сын.

Но мой князь выбрал другую дорогу, дорогу неверия мне, как своей жене, способной дать ему наследника.

Зал, наконец, погружается в тишину. Князья перестают перешептываться со своими женами, и замирают в ожидании, держа своих благоверных за руки.

И тут я слышу тихое шарканье шагов по полированному мраморному полу. Эту поступь не спутать ни с чем.

Опираясь на палку, в центр зала медленно выходит глубокий старик. Со времени последней встречи с князьями он, кажется, постарел лет на десять. Впалые щеки, черные круги под глазами, сетка глубоких морщин покрывающих все его лицо. Все свидетельствует о том, что он доживает свои последние дни.

Императора придерживает за локоть его юная жена. Лилиана уже третья жена на его веку. Первая истинная, и третья по счету, не сумевшая дать ему истинного наследника.

Лилиана невероятно красива. Высокая статная девушка с длинными темными волосами, блестящими в свете тысяч светильников, как подлинная драгоценность. Взгляд ее светло-голубых глаз лениво скользит по залу, пока не останавливается на нашей паре. Она смотрит мне в глаза и я чувствую, что мне хочется отвести взгляд, настолько пронзительными и смотрящими словно бы в самую душу, кажутся мне эти глаза. Но я сдерживаюсь и отвечаю таким же долгим немигающим взглядом, вынуждая ее, в конце концов, отвернуться.

Почему она так смотрит именно на меня? И что было в ее звгляде? Вызов? Сочувствие? Пренебрежение? Ничего нельзя прочитать по этим холодным и бесконечно прекрасным глазам.

По спине моей прокатывается волна неприятных мурашек и предчувствие чего-то плохого усиливается в несколько раз.

Я чувствую, как рука князя, держащая мою, слегка напрягается. Он смотрит на императора и ждет, когда тот начнет говорить,