Шрифт:
Закладка:
Когда я вошел, пилот — молодой смуглый брюнет с капитанской бородкой — не поверил своим глазам. Он медленно встал с кресла и спросил с изумлением:
— Эй, Рубич, ты чего⁈ Не знаешь, что сюда нельзя⁈
— Мне князь нужен, — миролюбиво сказал я. — Давно хотел поболтать с ним по душам. Почему бы это не сделать сегодня?
— Я сейчас охрану вызову! — его рука потянулась к вспомогательному пульту управления.
— Вот этого делать не надо, а то я сделаю больно, — предупредил я и резким тычком в плечо повернул его к себе. — Ты хочешь остаться в живых? — строго спросил я, заглядывая в его глаза и одновременно снимая с себя «маску» «Рубич».
Пилот побледнел, попытался что-то сказать, но ужас от случившегося был так силен, что он лишь промычал что-то, кивая и часто моргая, словно глаза его пытались избавиться от злого наваждения.
— Вот и хорошо. Жизнь — интересная штука. Ей надо дорожить, — я отстегнул с его ремня эйхос и проверил карманы на нежелательные для моей затеи предметы. Все это время он стоял, неподвижно вытянувшись передо мной, точно перед генералом. — Здесь, наверху есть шифоньер или гардероб Григория Юрьевича?
— В его комнате отдыха, — доверительно сообщил мне пилот. Голос его уже не дрожал, но стал подобострастным.
— Отлично, ступай туда. Там я тебя свяжу — это исключительно для твоей безопасности, — сказал я, подталкивая его к лестнице на вторую палубу.
Наручники я на него переводить не стал — связал брючными ремнями князя. Связал и руки, и ноги для надежности. И рот заткнул, чтоб ему не взбрело орать в самый неподходящий момент.
Закончив с пилотом, принялся ждать, поглядывая в боковой иллюминатор, когда появится Козельский. Первоначальный замысел снова пришлось изменить. Прежде я планировал сразу, едва он войдет в рубку, сбить с ног Козельского, забрать у него эйхос и оружие, если таковое имелось, и надень на князя наручники. Но теперь имелось опасение, что войти в виману он может не один, и раньше, чем я обездвижу князя, другой, вошедший с ним, может выскочить из виманы. Я решил, что мне поможет дистанционный пульт, а на этой модели «Эльзы» он обязан быть.
Торопливые поиски ничего не дали, время подкрадывалось к тому, когда появится Козельский. Мигом взбежав по лестнице, я вытащил кляп изо рта пилота и задал несколько наводящих вопросов, вернул кляп на место и метнулся в комнату отдыха. Пульт — весьма увесистое устройство из бронзы и красного дерева — лежал на журнальном столике. Схватив его, я спустился рубку. Пока князя в поле видимости не было, и я мог воплотить свой замысел: подключить пульт к коммуникатору виманы и перенастроить назначение кнопок. Сдвинув фигурный рычажок слева от штурвала, я запустил генератор и дал плавный набор скорости вихревого поля. Щелкнул тумблерами для подключения коллекторов нерезонансных энергий. Все это требовалось для быстрого старта виманы.
Вряд ли Козельского насторожит, тихий писк генераторов, но даже если так, тот ему придется зайти в рубку, чтобы узнать причины такой поспешности вылета. Я представил, что в первую очередь увидит князь, войдя в рубку: скорее всего, он даже не поймет, что в кресле пилота нет. Ведь спинка кресла высокая и за ней не видно голову сидящего в нем человека. Пока князь поймет, что пилота нет в рубке и происходит что-то странное, я успею блокировать входной люк, оторвать виману от земли и положить ее на привычный для всех курс. Сам же я все это время, буду находиться на второй палубе. Разумеется, я там не задержусь, а появлюсь неожиданно позади Козельского и мага, если таковой будет. Все-таки маг будет представлять для меня неудобство. Чтобы он остался в живых и не мешался, приходилось придумывать эти дурацкие усложнения, потому как лишние смерти очень нежелательны. Их не одобрит ни царевич, ни тем более император, когда начнутся разбирательства по случившемуся. «Сириус» и стоящие за ним люди должны быть представлены Филофею Алексеевичу, как организация достаточно миролюбивая. А лучше постараться сделать так, чтобы «Сириус» так и остался для императора в тени — такой расклад при определенных условиях вполне возможен.
Я прождал еще минут пятнадцать — время уже вышло за обычный субботний распорядок князя, и меня это начало беспокоить. Поглядывая в иллюминатор бокового обзора, я достал эйхос, чтобы проверить сообщения. Их было три: от Торопова, Растопина и Ольги.
От Геннадия Степановича предельно ясно, лаконично:
«Выехали».
От Растопина вопрос:
«Все в порядке?»
И от Ольги довольно долгое выражение беспокойства. Его я даже не стал слушать полностью. При всем моем сердечном отношении к Ковалевской, такое сейчас выслушивать было неуместно. И когда я убрал эйхос, то я увидел такое, что начал волноваться за исход операции побольше княгини: по дорожке к «Эльзе» Григорий Юрьевич шел не один и даже не вдвоем с магом, появление которого я прогнозировал. За князем шло еще человек семь. В том числе и тот мужчина в сером костюме, который пытался убедить мага, что Антон Рубич — совершенно никчемный человек.
Смотрел я на их неторопливое шествие и очень скверное подозрение начало терзать меня: а что, если они все сейчас поднимутся на виману Козельского? Быть может у них какое-то совещание в Ведомстве Имперского Порядка, и князь со всей своей доброты решил их всех разом подвезти? Но проблема: со всеми разом я не справлюсь. Вернее, положить то, я их положу. Ударю широкой волной кинетики, ломая роскошную мебель на «Эльзе», а дальше-то что? Как я могу связать их всех сразу? Риск, что кто-то придет в себя и успеет подать сигнал тревоги или вообще сделать пару дырок в моей голове слишком велик. А если там не один маг, а несколько, то ситуация вовсе скверная. Настолько, что ни о каком гуманизме с моей стороны не может быть речи.
* * *
Элизабет понимала, что последовать за ацтеком безлюдное место, тем более в ее положении, опасно и неразумно, но вера в демона и собственные
