– Хочешь, подброшу тебя до дома?

– Не-а, хочу прогуляться. Можно стрельнуть у тебя еще одну сигаретку? – Она не ждет, пока он ее достанет, сама вынимает сигарету из пачки и сует за ухо.

Потом разворачивается и направляется к велосипедной дорожке.

Я кладу учебник в рюкзак и, толкая велосипед, медленно иду вперед, чтобы Кэт меня догнала. Вдруг нам и сейчас нужно вести себя осторожно.

– Ты как, держишься, Мэри? – спрашивает она, подходя ближе.

– Да, – отвечаю я и вздыхаю, – все в порядке.

– Видела Рива на этой неделе?

– Нет. – Я заправляю волосы за уши и опускаю глаза. – Знаешь, говорят, что Рив может не получить футбольную стипендию из-за травмы. – Как только эти слова слетают с моих губ, чувствую, как они начинают дрожать. – Это правда?

Кэт пожимает плечами.

– Может, да. А может, и нет, кто знает? Он же не остался без ноги. Это всего лишь перелом. И не самый сложный. Мой брат как-то упал с мотоцикла и сломал бедро. И теперь левая нога у него на целых два с половиной сантиметра короче правой. – Голос Кэт достаточно серьезный. Чувствую на себе ее пристальный взгляд, будто она ждет, что я сейчас разрыдаюсь. Поднимаю подбородок и слабо улыбаюсь, хотя на глаза наворачиваются слезы.

Кэт отворачивается первой. Она сходит с дорожки и срывает с низко висящей ветки целую охапку сухих листьев.

– Все будет хорошо. Верь мне. Рив что-нибудь придумает. Все подростки как-то выкручиваются.

Киваю. Да, конечно. Что еще могу сказать в ответ. Я тоже как-то выкрутилась. Мне удалось пережить эту неделю. Это уже кое-что.

Решаю, что будет лучше, если сменю тему.

– Что это за парень, с которым ты разговаривала? – спрашиваю я Кэт. – Он тебе нравится?

– Брось, Дэн? – Она закатывает глаза. – Мэри, мне не нужны никакие драмы с парнями, когда мне осталось жить на острове всего семь месяцев. Он просто мое временное лекарство от скуки.

Если бы это было так просто. Найти парня, который бы мне понравился и которому понравилась бы я. У Кэт большой опыт по этой части, а я еще даже не целовалась. Возможно, потому что в глубине душ все еще сохну по Риву, надеясь, что когда-нибудь он поймет, что я его достойна.

Вот опять. Думаю о Риве, хотя изо всех сил стараюсь этого не делать. Это как болезнь.

– Что ты делаешь сегодня вечером, Мэри? – И прежде чем успеваю ответить, Кэт говорит: – Я еду на материк в музыкальный магазин моей подруги, на концерт. Там будет группа «День Собак», которая играет деткор. Они станут исполнять такие композиции, где будут что-то спрашивать и нужно кричать им в ответ изо всех сил. Я уже знаю, что горло у тебя тренированное, – шутит она, напоминая, как я кричала тогда, во время бала, но никто из нас не смеется. – Тебе обязательно нужно со мной поехать. Это может быть полезно. Пора освободиться от всякой гадости, которая в тебе накопилась.

Я понятия не имею, что такое деткор, но мне приятно ее приглашение. Давно пора перестать принимать все близко к сердцу.

– У меня куча уроков, и нужно нагнать то, что пропустила. Я еще долго не смогу никуда ездить.

Кэт какое-то время смотрит на меня, складывая два и два, потом поворачивается против ветра и пытается прикурить.

– Ладно, Мэри. Я знаю, что после бала ты была в депрессии. Иногда все может идти не так, как планируешь. Я знаю, как это тяжело. После того, как умерла мама, я шесть месяцев не разговаривала. – Она делает несколько затяжек и смотрит на кончик сигареты, проверяя, горит та или нет. – Ты ведь знаешь о моей маме?

Киваю. Вроде бы Лилия вскользь упоминала об этом. Рак. Но сама Кэт ничего мне не рассказывала. В глубине души я была счастлива, что она делится со мной личным.

– Я догадывалась, что знаешь, но мне хотелось удостовериться. – Она сделала глубокую затяжку и выпустила облако дыма. – В любом случае для меня было не слишком полезно замыкаться на такое долгое время. Нельзя же вечно быть печальной, да? Это не вернет маму. В какой-то момент нужно начать двигаться вперед.

Я останавливаюсь.

– Как это сделать?

Она сжимает сигарету губами и засовывает руки в карманы.

– Тебе нужно, не знаю… Ходить по каким-нибудь клубам или что-то в этом роде. Пытаться участвовать в школьной жизни, как-то занимать свое время до выпуска из школы.

– Какие клубы ты имеешь в виду?

Она кривится.

– Да не знаю, Мэри! Сама их не слишком люблю. Я имею в виду, что надо заниматься тем, что интересно. Тебе нужно саму себя из этого вытащить. Завести новых друзей, сосредоточиться на том, что делает тебя счастливой. Мне не хотелось бы, чтобы ты считала меня сволочью за мои слова, но тебе нужно уже начать жить, потому что до окончания школы еще целый год.

Из ее уст это звучит достаточно просто, и я ей верю.

– Ты права, – говорю я, – но это очень трудно.

– А не должно быть. – Кэт прислоняется к дереву. – Просто пробуй, не давай волю чувствам. – Она постучала себя в грудь. – Я вообще о своих чувствах не думаю. Знаешь, почему? Потому что, если я сяду и стану оплакивать все, что потеряла, то никогда не встану. – Ее глаза встречаются с моими, и она смотрит на меня проницательным взглядом. – Клянусь, тебе полегчает. Просто нужно чем-то занять себя, чтобы время проходило быстрее.

Я плотнее заворачиваюсь в куртку. Кэт права, знаю. Это лучше, чем валяться в больнице после попытки самоубийства. Из-за Рива я потеряла там целый год жизни – не могу допустить, чтобы это случилось вновь.

– Спасибо, – говорю я, на этот раз от всего сердца. Сейчас все по-другому, сейчас у меня есть друзья, которым не все равно.

Я занимаюсь до тех пор, пока не устану смотреть на учебники, а потом иду гулять на Главную улицу. Паром швартуется к берегу, и первым с него съезжает автобус с футболистами. Окна его разрисованы номерами игроков и глупыми лозунгами типа «Утопим чаек!».

Черт!

По-моему, у нас сегодня матч.

Направляюсь к игровому полю. Я не планирую оставаться надолго, но на трибунах полно свободных мест. Болельщиков было вполовину меньше, чем во время осеннего бала. Наверняка из-за того, что команда потеряла ведущего игрока. Первую же игру после бала и травмы Рива мы проиграли. Позорно. Наш запасной квотербек, Ли Фредингтон, не смог выполнить ни одного