— Как странно, — протянул император. — В этом шатре собралось немало людей, чьи матери родились в далеких странах. Но все они решили следовать за народом своих отцов. Хотя… Быть может, с этого дня мне следует внимательно присматриваться к ним, искать признаки измены? Что скажешь, Валия?

— Государь! — голос юной татарки зазвенел от гнева. — Разве я не доказывала свою верность и преданность многократно?! Пусть разверзнутся небеса, пусть расколется земля и поглотит меня, если я предам вас или наше великое царство! У меня нет ничего общего с тевтонскими псами и быть не может! Пусть даже моя мать родилась в их стране, но она сама покинула ее, и всегда вспоминала о ней с ненавистью! Она научила меня их языку, потому что изучив язык врага, ты выбиваешь оружие из его рук! Моя мать обладала пророческим даром и знала, что крестоносцы рано или поздно придут за ней — и тогда ее дочь сможет встретить их во всеоружии!

— Достаточно, — обронил великий хан. — Я знаю, как ты предана мне, и никогда в этом не сомневался. Но есть и другие, чья преданность вызывает сомнения. Настал день, когда они смогут послужить нашему делу…

4.

— Мы попали в засаду, — угрюмо поведал Август фон Каттерфельд братьям Ордена, встретившим его во дворе захваченной сибирской крепости. — Кроме меня все погибли, все… Но я отомстил. — Он бросил на землю связку татарских луков и несколько отрубленных голов. На смуглых лицах татарских воинов, обезглавленных по приказу богдыхана, застыла печать предсмертного ужаса. — Я привез тела наших товарищей, мы сможем достойно их похоронить. — Август кивнул на коней, через седла которых были перекинуты мертвые тела крестоносцев, отправившихся с ним в дозор. — К сожалению, фон Регер лишился головы, и я не смог найти ее…

— Брат Виллиброрд всегда был самым умным из нас, но теперь-то она ему все равно ни к чему! — хохотнул Бруно фон Кислинг, но тут же осекся и умолк, поймав на себе укоризненные взоры соратников. — Ладно, как раз пришло время ужина. Соберемся за столом и помянем наших братьев! Да так громко, чтобы татарские шпионы, которые скрываются в ночи, услышали нас! Пусть думают, что мы пьем отравленное вино, которое они оставили для нас в подвале. Пусть считают, что смогут безнаказанно войти в крепость, когда в ней воцарится тишина. А мы тем временем приготовим им горячую встречу, хо-хо-хо! Добро пожаловать в Новый Танненберг, брат Август!

— Танненберг? — переспросил фон Каттерфельд.

— Да, — кивнул Бруно, — мы решили назвать эту крепость в честь величайшей победы Ордена! Доброе имя, оно еще не раз принесет нам удачу!

— Пусть будет Танненберг, — согласно кивнул Август. «Какая теперь разница?»

Поминальный пир удался на славу. Всего два глотка — и даже могучий Бруно фон Кислинг принялся клевать носом. Судя по его лицу, тевтонский пес был бесконечно удивлен. Как же так, ведь он велел доставить вино из обоза и даже не прикоснулся к татарскому «подарку» в подвале…

Разумеется, не все рыцари уснули за пиршественным столом, но немногочисленных часовых, добросовестно стоявших на посту, легко смяли сибирские воины, ворвавшиеся в крепость через открытые Августом ворота. Все было кончено в несколько минут.

— Что делать с остальными, госпожа? — спросил один из татарских гвардейцев, обращаясь к Валии аль Кабир. — Сделать так, чтобы они никогда не проснулись?

— Нет, — отрезала принцесса. — Свяжите их как следует и бросьте в подвал. Мы проведем их по улицам нашей столицы, а потом предадим страшной и позорной казни на площади перед императорским дворцом. Пусть весь мир и увидит и содрогнется, когда узнает, как мы поступаем с врагами, посягнувшими на наше великое царство!

— Внимание и повиновение! — поклонился воин и бросился исполнять приказ.

Валия аль Кабир повернулась к Августу фон Каттерфельду:

— Ты честно выполнил свою часть сделки, поэтому волен идти куда угодно. Вот охранная грамота с печатью великого богдыхана, с ней ты и твои люди смогут беспрепятственно передвигаться по дорогам нашей империи.

— Спасибо, — кивнул Август, — но у меня есть еще несколько дней в запасе. Если не возражаешь, я останусь с вами и досмотрю это представление до конца.

— Как знаешь, — пожала плечами татарская воительница. — Мы атакуем лагерь крестоносцев на рассвете, когда солнце будет слепить им в глаза. Понимаешь? Завтра само солнце будет сражаться на нашей стороне!

— Как скажешь, — в тон ей ответил фон Каттерфельд и удалился. Его ничего не связывало с этой женщиной.

Один из татарских офицеров, до сих пор стоявший в стороне, приблизился к Валии и наклонился к ее уху:

— Господин велел передать вам — избавьтесь от предателя при первой же возможности. Вы же знаете, как повелитель относится к изменникам. В этом отношении он верен заветам своего великого предка Чингизхана. Сегодня этот человек предал крестоносцев, завтра он предаст нас…

— Вот как! — воскликнула Валия аль Кабир. — Да, конечно… Мне стыдно. Я сама должна была догадаться об этом. Передай императору, что все будет сделано.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, — ответил офицер и растворился в ночи. Валия задумчиво посмотрела ему вслед и отправилась на поиски Каттерфельда.

— Император приказал меня убить?! — вспыхнул от гнева молодой литовец, когда она все ему рассказала. — После того, что я для вас сделал?! Вот черная неблагодарность! Но почему?!

— Ничего не спрашивай, просто беги, — прошептала татарская принцесса. — Беги, пока я не передумала. Я найду, что рассказать своему господину. Прощай, Август фон Каттерфельд из Ливонии. Не поминай лихом!

Теперь пришла очередь Августа задумчиво посмотреть ей вслед. «Черная неблагодарность!» — повторил он про себя. Никому нельзя верить, кругом предательство и измена. Вот интересно, чего стоит эта охранная грамота? Остается надеяться, что вновь обретенные лесные братья справятся и без нее. Должны справиться. Они ведь давно скрываются в этой стране, и должны хорошо ее знать.

Ну что ж, пора покидать «Новый Танненберг». Но перед этим… «Татары не друзья нам», — вспомнил он слова