– Много истории и математики, а ещё Гаритос собиралась провести патриотическую минутку, – ответил Антуан.

– О, послушать мэра – это всегда хорошо, – с гордостью сказал папа.

Брат едва заметно фыркнул.

– Зато послушать Гаритос – нет, – холодно сказала сестра, заедая чай бутербродом с колбасой.

– Эх, – вздохнула мама, – Я хоть убей не пойму, почему у вас такие проблемы с классной? Вы же хорошо учитесь и по её предмету.

– Ну, бывает, не понравился кто-то учительнице, – спокойно ответил папа, – радуйтесь, что она хоть хорошие оценки ставит.

Наполнив портфель и сумку учебниками и тетрадями, Элеонор и Антуан вышли на улицу. Утро выдалось хорошее, осеннее. Воздух был прохладным, бодрящим, а небо – ярко-голубым и ясным, без единого облачка. Дом Пересов с бежевыми каменными стенами и башенкой, увенчанной зелёной остроконечной крышей, стоял в ряду небольших двухэтажных домиков, построенных прямо у обрыва – город Последняя Надежда был возведён на вершине высокой горы. Слева от входной двери за низким забором зеленел сад. Сквозь редкие ветки деревьев можно было разглядеть возвышающиеся вдали руины Имперского Дворца и колонну со статуей ангела. Безжизненные, никому не нужные осколки великой цивилизации, которая прежде процветала внизу, у моря.

Теперь жизнь бурлила в основном на вершине горы. Всю улицу перед домом Пересов с утра заполонили люди, которые куда-то спешили по своим делам. Кто-то шёл пешком по брусчатке, а кто-то ехал на велосипеде. Рабочие и чиновники, учителя и инженеры, врачи и полицейские. Мужчины и женщины в разноцветных костюмах, комбинезонах и мундирах. Все они были поглощены своими заботами и не думали о том, что случилось с миром девяносто лет назад, ведь даже сейчас жизнь продолжалась, а человечество выжило.

Брат и сестра Перес присоединились к всеобщей суете и быстрым шагом направились в сторону школы. Они подошли к соседнему дому – тоже двухэтажному, как их собственное жилище, только больше и выше. Это было возведённое на мощном бетонном фундаменте здание из красного кирпича, с огромными зарешёченными окнами и чёрной блестящей крышей. Дом выглядел настолько мрачно, что напоминал близнецам замок каких-нибудь демонопоклонников Дронфи.

У входной двери, по сторонам от которой висели вычурные светильники, стоял сосед – высокий, крепко сложенный мужчина в строгом костюме. Его голова была выбрита, но на лице красовалась трёхдневная щетина. Двумя руками сосед держал поводок крупной собаки.

– Доброе утро, доктор Грабовски! – близнецы хором поприветствовали мужчину.

– И вам не хворать, – через силу улыбнулся тот.

Его глаза оставались неприветливыми и суровыми. Завидев Антуана и Элеонор, собака попыталась на них наброситься, залаяв глухим басом на всю улицу.

– Тише, Аморал, – доктор крепко ухватил поводок.

Грабовски был самым известным врачом в городе – по слухам, он лечил самого мэра. Потому он и мог позволить себе такой большой дом. При этом, несмотря на свою востребованность – а может, и благодаря ей, доктор отличался нелюдимым характером и сторонился других. И самым верным другом Грабовски был его пёс Аморал.

Дойдя до конца своей улицы, Антуан и Элеонор свернули в узкий переулок, спустились по широким ступенькам со склона и вышли на Марктштрассе. Небольшие частные домики сменились более высокими и узкими квартирными домами. Их жители украшали окна и стены клумбами с цветами и красно-жёлтыми флагами Последней Надежды. К небу тянулись разноцветные фасады со ступенчатыми фронтонами, среди которых выделялась остроконечная башня крытого рынка. Движение на этой большой и широкой улице стало более оживлённым. Туда-сюда ездили автомобили, пыхтя двигателями и стуча колёсами по брусчатке. Пешеходы, в свою очередь, заняли тротуары по краям.

– Яблоки, апельсины, лимоны! – зазывала покупателей продавщица.

– Свежий номер «Нашей газеты»! – кричал мальчик немногим моложе близнецов, поднимая над головами прохожих листки бумаги, – реформа здравоохранения!

У крытого рынка Элеонор и Антуан заметили в потоке машин военный бронеавтомобиль. Крышу угловатого, похожего на железный гроб транспортного средства венчала башенка с пулемётом, а на дверях были нарисованы флаги города. Перед броневиком бодро маршировали два ряда солдат в мундирах цвета морской волны. Из-за спин бойцов поднимались дула винтовок.

– Куда это они собираются? – Элеонор задала брату риторический вопрос.

– Не знаю. Видимо, бандиты снова разбушевались.

В пустошах, окружающих гору Последней Надежды и несколько деревень рядом с ней, жили банды, которые порой совершали набеги на посевы, шахты и нефтяную вышку – то, что обеспечивало город всем необходимым для хорошей жизни. Теперь, когда демоны давно покинули разорённый ими мир, эти разбойники с древним или трофейным оружием оставались единственной угрозой, требующей содержать регулярную армию.

– Надеюсь, ничего серьёзного, – вздохнула Элеонор.

– И я надеюсь, – вторил сестре Антуан.

В середине Марктштрассе близнецы повернули на маленькую улочку, снова немного поднялись в гору, а затем вышли к деревьям, обнесённым забором. За пышными зелёными кронами Пересам открылась школа – массивное трёхэтажное здание с толстыми стенами, покрашенными в зелёный цвет. Перед входом гордо реял флаг Последней Надежды. Всё вокруг словно пыталось придать школе хотя бы каплю изящества, хоть немного украсить её. Но ни горшки с цветами на балконе, ни клумбы под окнами, ни деревья и кусты во дворике не справились со своей задачей. Даже с ними здание выглядело как мрачный и непоколебимый монолит, который сурово нависал над окружающим его парком.

Двери школы были открыты, и внутрь непрерывно тянулась очередь из учащихся разных классов. Все носили одинаковую форму – серые жилетки, брюки или юбки, а под жилетками – белые рубашки с зелёными галстуками. Каждый нёс с собой рюкзак, чемодан или портфель. Элеонор и Антуан стиснули зубы и влились в поток, напряжённо думая, какие же неприятности им сегодня приготовят классная руководительница и её любимчик.

– Здравствуйте, садитесь, – сухо сказала Максима Гаритос.

Ученики с грохотом встали и снова сели за парты. Шум и гам прекратились, и в классе воцарилась гробовая тишина.

– Итак, – классная руководительница встала из-за учительского стола, – сегодня мы начнём наш славный учебный день с минутки гражданского образования.

Она была маленькой и сухощавой пожилой женщиной с волосами, уложенными в хитроумную причёску. Глаза учительница прятала за толстыми очками. Максима Гаритос умела