— Следствие инквизиторы ведут или стража? — спросил он у Белька.

— Пока непонятно. Но скорее всего судейские заберут.

Все верно. Стража отвечала за порядок на улицах и, судя по всему, не справлялась. А вот инквизиторы как раз занимаются преступлениями вроде этого.

— Мерино! — Карла сумела взять себя в руки, убрав с лица выражение беспомощности и страха. И хотя в глазах дрожали слезы, а голос предательски подрагивал, говорила она твердо. — Вот об этом я и говорила!

Бельк бросил на женщину вопросительный взгляд, спустя секунду переведя его на друга. Тот в ответ чуть скривился и пояснил:

— Карла считает, что я должен заняться частным сыском. Оставив заговоры и интриги сильным мира сего.

— Умная женщина. — кивнул скафилец. — Я про заговоры. Да и с волком этим, тоже можно.

— Да вы что, сговорились что ли? — возмутился трактирщик. — Как вы себе это представляете?

Карла открыла было рот, но Мерино вскинул обе ладони в останавливающим жесте.

— Стоп! Теперь послушайте меня! Если я не смогу вас убедить, то хотя бы объясню свое “упрямство”! Есть остерия — и это самое важное! Есть услуги, которые я оказываю пыльникам и, крайне редко, нашему с тобой, Бельк, воспитаннику — господину барону Бенедикту да Гора! Услуги первым позволяют мне иметь некий вес в преступном мире, владеть информацией, а благодаря этому — оберегать наш дом! Помощь Бенито, когда он просит, я просто не могу не оказывать, поскольку (только не надо морщится, Бельк!) считаю его практически своим сыном! Да и ты, сухарь северный, к нему так же относишься! Невозможно растить мальчишку, смотреть на то, как он становится мужчиной и быть к этому равнодушным! Так вот, то что я сказал, и частный сыск — это совсем не одно и тоже, мои дорогие! Это значит, кроме всего прочего, вроде таких мелочей, как потеря большого количества времени, — конфликт интересов! Сейчас я и наша остерия — нейтральны. Я — медиаторэ, посредник, а не сыщик! И тем и ценен! Что станет с моим нейтралитетом, а как следствие — с остерией, если я возьмусь за расследование убийства? Даже не конкретно этого, а, вообще, — любого дела — и оно приведет меня к тем же пыльникам?

Бельк молча кивнул, соглашаясь и, не говоря ни слова, отправился на кухню к своему “котенку”. Для него предмет разговора был исчерпан. Пусть он и говорил периодически, что “со всей этой политикой надо завязывать”, не признавать правоту друга он не мог.

А вот для Карлы этого было недостаточно. Она смотрела на Мерино сурово, можно даже сказать — гневно. И от этого делалась еще красивее.

— Нельзя жить по принципу невмешательства! — тихо, но твердо сказала она. Сказала как полковничья вдова, умевшая вести дом на небольшую пенсию офицера и при этом производить впечатление полного благополучия. Острая, как отточенный клинок. До поры убранный в ножны, украшенные дорогой и мягкой тканью.

— А я и не живу по нему, милая. — выговорившись на повышенных тонах, мужчина теперь говорил спокойнее. — Я вмешиваюсь. Помогаю. Но — только тогда, когда меня просят.

— Так ведь я тебя прошу! Четыре женщины убиты, Мерино! В городе паника! С каждым днем все страшнее выходить на улицу! А ты можешь помочь, я знаю! Хотя бы тем, что умеешь — собирать информацию!

— Инквизиторы тоже этому прекрасно обучены. Мне, безусловно, приятно твоя в меня вера, но с чего ты взяла, что я лучше их?

— Конечно, ты лучше! — с абсолютной уверенностью любящей женщины, взмахнула руками Карла. — Да и вряд ли инквизиторы имеют такие контакты с преступниками, как ты. А они, пыльники, знают всё что происходит в городе — ты сам об этом говорил.

Мерино невесело усмехнулся.

— Не всё. Про Лунного волка они столь же не осведомлены, как и все в этом городе.

Женщина опасно прищурила глаза.

— То есть ты уже разговаривал с ними по этому вопросу?

Трактирщик развел руками. Со слегка виноватым видом.

— Ну, конечно, разговаривал. Только толку от тех разговоров… Пыльники в таком же замешательстве, что и остальные. Эти убийства мешают их делам и привлекают ненужное внимание стражи.

— А чего тогда отказывался? — не поняла Карла. — Я вчера его уговаривал, сегодня, а он молчит!

— А нечего было говорить. Поспрашивал только и все. Было бы что — рассказал, поверь.

— Ну хорошо. — женщина сразу как-то успокоилась, словно добилась пусть и не полной, но какой-никакой победы. — Но, пообещай мне, что будешь следить за этими убийствами!

— Прозвучало жутковато! — невесело пошутил Мерино. Карла легко поцеловала его в щеку.

— Да уж! Ладно, я тогда пойду рыбу на ледник отнесу.

Маятниковая кухонная дверь качнулась, пропуская женщину внутрь. Спустя несколько мгновений она качнулась уже в обратную сторону, на этот раз выпуская Белька, жующего что-то с весьма довольным видом. Прыгая вокруг него, словно какая-нибудь собачка, рядом крутился Дэниз. Явно выпрашивая то, что северянин сейчас ел.

— Фабио там приготовил… — пояснил Бельк в ответ на вопросительный взгляд друга. Он еще не до конца прожевав откушенный кусок и, не будучи уверенным, что произнес все внятно, для наглядности продемонстрировал другу что-то завернутое в тонкую лепешку. — Вкусно!

— Да? И что же он приготовил? — спросил Мерино с разом проснувшимся интересом. Кулинария, как он считал, но мало кому об этом говорил, была его истинным призванием.

Фабио, в отношении себя придерживающийся того же мнения, постоянно стремился превзойти своего нанимателя, периодически выдавая то классические рецепты провинции Келлиар, то неизвестные гастрономические эксперименты.

Но обычно, с утра, повар-келлиарец стряпал что-то совершенно обыденное, что заказывают люди, зашедшие в остерию позавтракать и поделиться друг с другом новостями. Варил три-четыре вида каш, пек булочки, а по заказу — жарил на сковороде яйца с тончайшими полосками мяса, зеленью и тертым сыром. То есть, ничего такого, что могло привести в гастрономический восторг скафильца и заставить держащегося с достоинством аристократа гикота потерять оное.

— Я не запомнил, как он это назвал, — последнее слово Бельк проглотил вместе с очередным куском фаршированной лепешки. — Но офень вкуфно!

Гикот подпрыгнул и сделал попытку вырвать остатки лепешки из рук