Шрифт:
Закладка:
Диана с сожалением взглянула на Рафаэля и моментально отвела глаза: он поймал её взгляд! Он наблюдал за ней!
Странный какой-то, — подумала с досадой Диана. — То отвергает в грубой форме. То подглядывает украдкой. Что от него ждать? Непредсказуем, как весенняя погода. Вот даже, если написать о нём Светке, то что писать?! Диана уже в своих собственных чувствах к Рафаэлю не была уверена. Её очень ранило, когда он отбросил её во время свадьбы Пашки и Галии. А потом ополчился против неё вместе со всей группой. Её уязвлённое самолюбие потихоньку подталкивало её сделать тот единственный шаг, который отделяет любовь от ненависти.
Диана прекрасно знала, чего достойна, какого отношения к себе заслуживает. И это совсем не то, что она видит от Рафаэля. Взять хотя бы Лёху, что с Пашкой учится. Он же влюблён в неё до мозга костей! Стоит ей пальцами щёлкнуть, и он будет у её ног. Да только к чему он ей, такой…
***
После пар меня перехватил Лёха, когда я по коридору мирно прогуливался. Показалось ему, что я уходить собрался:
— Ты куда?! У нас же заседание!
— Да помню, помню! — кивнул я ему и подошедшей к нам Свете Костенко.
Да уж, забудешь, после этого разговора с Межуевым!
— А что ты, разве не обнаружил ничего плохого на мебельной фабрике? — спросила Света.
— Нет, — развел я руками. — Кроме талантливого руководства, ничего. Хорошее предприятие, образцовое. Вы же сами там были, своими глазами все видели.
Ребята согласно закивали головами. Мы расселись в приёмной Самедова и ждали Борщевского.
— Как дела? — загадочно улыбаясь, подсела ко мне Маша. — Как Галия?
— Всё отлично. Как вы с бабушкой? Передавай ей, кстати, от нас с женой привет и низкий поклон.
— Передам, — улыбнулась Маша. — А мы хотим вас пригласить на выходные в заказник. Родители Вити тащат его, а он не хочет без меня. А мама его говорит, что мне скучно будет там со стариками… Короче, они предлагают пригласить ещё кого-нибудь из молодёжи. Вот мы с Витей и подумали про вас. Вы женаты, вам у родителей отпрашиваться не надо. Поехали с нами! — она умоляюще сложила ладошки и такую рожицу скорчила.
— А тебя-то как отпускают незамужнюю одну? — улыбаясь, спросил я.
— Я уже совершеннолетняя, — задрав нос, ответила Маша. — И потом, моя бабушка знакома с родителями Вити. Они и её пригласили, но она ещё не решила, ехать или нет.
— А чего она думает? — удивился я. Отдохнуть на охоте, что может быть прикольнее.
— Да она говорит, чего она там не видела…
— Мы с удовольствием съездим с вами. Галия охотник неплохой. С отцом своим часто на охоту ходила. Думаю, с огромной радостью согласится.
— Ура! — взвизгнула Маша.
Какая же она смешная, — улыбнулся я. — И счастливая. Так приятно на счастливых женщин смотреть.
В приёмную влетел сосредоточенный и важный Борщевский и с ходу пронёсся в кабинет Самедова, позвав нас за собой кивком головы.
— Прошу прощения за опоздание. Акт печатал по итогам проверки мебельной фабрики, — важно заявил он и положил перед Самедовым машинописный листок.
— Это всё? — отложил он акт и взглянул на меня.
— Можно посмотреть? — протянул я руку за актом. — Кирилл в этот раз сам анализ делал…
Самедов удивлённо вскинул брови и подал мне акт.
Ну как я и думал, Борщевскому захотелось славы и фанфар, и он пустился во все тяжкие. Нашел «очень подозрительные», но на самом деле незначительные перерасходы материала. Кирилл радостно делал самонадеянный, ничем не подтвержденный вывод, что то ли запороли и в отходы списали, то ли на левый товар пустили. Но только на основании небольшого перерасхода одного вида материала, да даже двух, делать выводы о левом выпуске не стоит, чревато. Можно в разговоре с предполагаемыми бенефициарами блефануть с помощью этой информации. Но на серьёзные доказательства злого умысла это всё не тянет. Самедов не идиот, сразу это понял. Кирилл только один с видом победителя смотрел на нас всех свысока…
— Павел, посмотри внимательно, — сказал Самедов, глядя прямо мне в глаза. — Не хотелось бы пропустить что-то серьёзное.
Намекает, что написанное Кириллом ерунда, и ему нужны по-настоящему серьезные улики, что на фабрике что-то нечисто. Все еще гнет свою прежнюю линию, что нам нужно что-то там обязательно найти. Вот же как его группировка положила глаз на современное предприятие, выпускающее дефицитную продукцию!
Придётся вскрывать карты.
— Рашид Фархатович, можно с вами с глазу на глаз переговорить? — не отводя от него взгляда, спросил я.
В кабинете повисло напряженное молчание. Студенты удивлённо переглянулись между собой. А бедный Борщевский растерянно переводил взгляд с меня на Самедова.
— Оставьте нас, — распорядился хозяин кабинета. — Подождите в приёмной.
Все вышли, и мы остались с Фархатычем одни. Как вести разговор? В открытую? Решил в открытую, лучше сразу расставить все точки над «и».
— Рашид Фархатович, — начал я. — В понедельник с утра у метро меня перехватили некие люди и очень настоятельно попросили сесть в машину… в чёрную Волгу, — я смотрел в глаза Самедову. — Человек на заднем сидении, куда меня усадили, интересовался результатами рейда на фабрику. Я сказал ему, что фабрика замечательная и рейд ничего не выявил. После чего он похвалил меня за сообразительность. А фамилия этого человека Межуев, — я выждал немного, пока Самедов опять начнёт дышать. — Да-да, который Владимир Лазоревич, через «о». Рашид Фархатович, прошу меня понять и простить, но я ничего плохого про эту фабрику ни писать, ни подписывать не буду.
— А что сразу не сказал? — агрессивно спросил меня хозяин кабинета.
— Да я вообще не из болтливых, — улыбнулся я, — не начни Кирилл на пустом месте ерунду про нарушения придумывать, я бы и сейчас промолчал. Но раз он начал, я обязан вас предупредить, чтобы вы у него на поводу не пошли. Сами понимаете, что человек такого масштаба может со всеми нами сделать, если серьезно обидится.
Комсорг понимал. Еще как понимал, судя по
