голов. Другие прицельно били из мушкетов и пищалей по верху стен. Но когда казаки достигли верха, стрельцы дружно выпалили по ним. С десяток убитых и раненых, сорвалось вниз. Действие этого слаженного залпа было столь значительным и страшным, что казаки стали быстро спускаться вниз и отпрянули от стен. Гром выстрелов, крики раненых и погибающих, ржание лошадей оглашали просыпавшуюся округу. Отрепьев спустился на землю одним из последних. Но, несмотря на его призывы, казаки ретировались от стен, унося раненых и убитых, но бросив приставные лестницы на произвол судьбы. Осаждавшие отступили, потеряв 50 человек убитыми и такое же количество ранеными. Осаждённые крюками и канатами втянули часть лестниц внутрь крепости, часть разбили и сломали камнями.

К вечеру осаждавшие подтянули пушки к крепости. Они огородили орудия, где плетневой, где лёгкой тыновой стеной от стрел, пуль и дроба, бьющих со стен. А с утра следующего дня между защитниками крепости и осаждавшими началась артиллерийская дуэль…

Все попытки поджечь крепость зажигательными зарядами или пробить в стене брешь оказались тщетными. В ночь с 17-го на 18-е ноября защитникам Новгорода-Северского пришлось отражать новый приступ. На этот раз город попыталась взять польско-литовская шляхта. Сделано это было без общего военного совета. Иваницкий узнал о приступе уже тогда, когда поляки и литовцы полезли на стены. Но и этот приступ был отбит с ещё бóльшим уроном для нападавших. Поляки и литовцы потеряли ещё около сотни бойцов. После этого Иваницкий, горячась, обвинил рокошан и Мнишка в самочинии и несогласованности действий, приведших к неудаче и большим потерям. В стане осаждавших чуть не началась открытая свара. Но запорожская старшина примирила противостоящие стороны.

* * *

Численность войска Расстриги, продолжала медленно и неуклонно расти. Его власть признавали всё новые города и волости. Время работало против царя Бориса. Но Годунов, видимо, не хотел, и не мог начать переговоры, прекратить кровопролитие, и не уступал. Не исключено, что оппозиция и тайные враги царя Бориса были заинтересованы усилить и ещё сильнее разжечь разгорающуюся Смуту. Князья Шуйские и Мстиславские усиленно настаивали на разгроме «воров» и «разбоев», как первоначально называли сторонников Расстриги.

Вот что писал об этих событиях служилый иностранец Конрад Буссов:

«Вскоре, в сентябре этого же года, на московском рубеже собралось около 6000 полевых казаков, которых (как упоминалось выше) монах Гришка Отрепьев набрал в Диком поле, уверив их, что сын старого царя Ивана Васильевича, Димитрий, в действительности жив и находится доподлинно у князя Адама Вишневецкого в Белоруссии. Об этом монах сообщил своему подученному Димитрию и призвал его приехать к ним и во имя Божие попытать счастья против Бориса с тем, чтобы вернуть себе отцовский наследный трон, чему он, Отрепьев, совместно с имеющимися у него казаками, будет всячески способствовать словом и делом (курсив – Д. А.). Монах и казаки с большим нетерпением ожидали приезда Димитрия. А так как Димитрий, пожив среди польских дворян, приобрел некоторую известность и получил от многих, как и от князя Адама и других, большую помощь и поддержку, то у него оказалось несколько отрядов польских конников, с которыми он направился к рубежу, где вместе с казаками они составили войско в 8000 ратных людей. И с ними Димитрий попытал счастья, потребовав от пограничной крепости Путивль, чтобы она сдалась ему добром, поскольку она является его наследным владением».

Как видим, современники тех событий даже в Москве чётко различали Григория Отрепьева и Расстригу-Димитрия.

Путивль являлся ключевым градом в обороне Чернигово-Северской земли, ибо ядром его обороны был каменный кремль. Однако воевода князь Рубец-Мосальский велел своим войскам подчиниться Иваницкому и вышел к нему навстречу с хлебом-солью. Там же Иваницкий получил от князя Василия большие денежные суммы (казну), отпущенные Московским правительством на ремонт и реконструкцию оборонительных сооружений и на жалование служилым людям. За Путивлем 23 ноября последовал Рыльск. Там вновь взбунтовались служилые люди. Они схватили и выдали головой Расстриге воеводу Загряжского. На следующий день вспыхнул военный бунт в Курске. Здесь служилые связали и выдали сторонникам Иваницкого воевод – князя Рощу-Долгорукова и стрелецкого голову Змеева. Оба были доставлены в казачий стан и признали Расстригу законным царевичем. Тот помиловал их и поставил воеводами в Рыльск. 1 декабря на сторону повстанцев перешла небольшая, но занимавшая важное стратегическое положение, крепость Кромы, расположенная на Московской дороге в 40 верстах южнее Орла. В Орле находился небольшой гарнизон под началом осадного головы Петра Крюкова. К нему в Орёл пришли на помощь дети боярские и дворяне из Козельска, Белёва, Мещёвска. Во главе отряда, собранного в Орле, встал стрелецкий голова Григорий Микулин. Отряд сторонников Расстриги подошёл к Орлу. Но, высланная навстречу им дворянская сотня, ударила неожиданно, посекла и прогнала «воров».

Время шло. На помощь воеводе Басманову, под Новгород-Северский царь Борис направил большое войско под командованием князя Фёдора Мстиславского. Оно состояло из 25 тысяч служилых людей – дворян и детей боярских. Однако вместе с боевыми холопами это войско насчитывало около 40 тысяч человек. Войско Расстриги было почти в два раза меньше – в нём было около 16 тысяч копий и сабель. Но не всё было гладко и в осаждённой крепости. 28 ноября часть служилых людей в Новгороде-Северском, разуверившись в уговорах своих начальников попыталась поднять мятеж. Но воевода Басманов сумел подавить его. После чего восемьдесят человек служилых людей перебежали из крепости в стан к Иваницкому.

Между тем пушкари Расстриги умело вели обстрел крепости. Огонь тяжёлых орудий не прекращался ни днём, ни ночью. После недельного обстрела восставшие «разбиша град до обвалу земного». Чтобы выиграть время, Басманов начал переговоры с Расстригой и попросил заключить двухнедельное перемирие. Он мотивировал это тем, что хочет определить и оговорить условия сдачи крепости. Расстрига и Мнишек пошли навстречу. Басманов же использовал перемирие, чтобы максимально восстановить разрушенные укрепления. А 14 декабря в крепость под покровом ночи прорвалась подмога около ста стрельцов, которые усилили гарнизон. Перемирие было нарушено. Обстрел Новгорода-Северского возобновился.

* * *

Отечественные историки советского периода однозначно трактовали выступления служилых людей в северских городах и крепостях осенью 1604 – весной 1605 года, как проявление классовой борьбы, связанной с призывами к избиению бояр и дворян. Но реалии того времени, и архивные документы никоим образом не подтверждают такого положения дел. Объективная оценка тех событий свидетельствует о том, что, скорее всего, это были военные бунты, направленные против воевод, верных царю Борису Годунову, и московских стрельцов. Мало того, среди служилых людей в гарнизонах северских крепостей было немало детей боярских и дворян, принимавших