знаю, поверили ли нам или нет, но Акименко прибыл в Брест и позвонил «Светлане», спросив разрешения на посещение ее во Львове. Москва, разведуправление КГБ, настаивало провести встречи с ним во Львове так, чтобы полностью вывести «Светлану» из дальнейших претенденток на совместную семейную жизнь, предоставив ему возможность как-то самостоятельно достойно определиться в новых условиях. «Светлана» эту роль сыграла классически, записи ее бесед с Акименко, в номере гостиницы, являются документальным шедевром того, как мудрая женщина может крутить мозги попавшему в ее власть мужчине: разочаровывать, сопереживать, плакать, обнадеживать! И так до бесконечности. Акименко подобру-поздорову убыл к матери в Хабаровский край. Досмотром его багажа в Бресте в большом ящике с двойным дном были выявлены явные улики о его принадлежности к английской разведке и способах его дальнейшей связи с ней.

Нам, в Особый отдел округа, никаких сообщений по этому делу не поступило, и в отчетный доклад, в КГБ СССР за 1957 год, результат работы по нему вошел одной строкой: «выведен из-за кордона изменник Родины». Дважды выпадала удача серьезно поработать против английской разведки, но доверено мне это не было. На приобретение привлекались спецы более высокого ранга. Проработал после этого в органах на ответственных участках более 30 лет, но на английскую разведку ни разу больше выйти не удалось. Приобретенные детальные знания о ее высочайшем уровне шпионажа так и не пригодились. Обидно, но уровень его планки достоин того, чтобы его признавать.

Взгляд в прошлое

За два года пребывания в должности Председателя КГБ Серов уволил из органов 16 тысяч человек «как не внушающих политического доверия, злостных нарушителей социалистической законности, морально неустойчивых, а также малограмотных и отсталых работников». Только из центрального аппарата убрали две тысячи человек, из них 40 были лишены генеральских званий. Вместо уволенных ЦК КПСС направлено 60 ответственных партийных работников. Одновременно в угоду Хрущеву в КГБ Серов провел большую чистку архивов в нужном ему направлении, получил звание генерал-полковника и 25 августа 1955 года в честь пятидесятилетия был награжден еще одним орденом Ленина. Так высоко было оценено исчезновение из архива документов, свидетельствовавших о причастности Хрущева к репрессиям. Во многом поэтому Никита Сергеевич и решился подготовить и произнести знаменательную антисталинскую речь, которая сыграла сугубо выгодную ему прагматическую роль – подрывала позиции его соперников, чьи подписи на документах о расстрелах сохранились. Старая гвардия поэтому возражала против того, что КГБ подчинялось ЦК, то есть Хрущеву, и возглавлялось преданным ему человеком. Против Серова выступил и бывший его подчиненный Николай Романович Миронов, ставший завотделом административных органов ЦК. 8 декабря 1958 года Серов был освобожден от обязанностей председателя КГБ, а через день назначен начальником Главного разведывательного управления и заместителем начальника Генштаба по разведке. Так благосклонно сложилась его судьба потому, что он, вместе с маршалом Жуковым, спас Хрущева, и все противники, критиковавшие его за разрушительную для социализма критику Сталина на XX съезде КПСС и требовавшие его отставки, были выброшены из политики, в том числе Молотов, Маленков, Каганович, Булганин, и отправлены на малозначительные должности, в захолустные места, находясь под наблюдением местных органов КГБ.

В Генштабе Серов благополучно прослужил четыре с небольшим года. Подломил карьеру Серова арест 22 октября 1962 года шпиона века полковника военной разведки Олега Пеньковского за инициативный шпионаж в пользу американской и английской разведок. Хрущев был вне себя. Пеньковский нанес ему удар в спину, раскрыв истинную картину ракетного потенциала. 2 февраля 1963 года Серов был освобожден от своих должностей с последующим разжалованием в генерал-майоры, лишен звания Героя Советского Союза и исключен из членов КПСС. После этого он четверть века наслаждался мирной жизнью военного пенсионера.

На последнем из числа многолетних профессионалов Председателе госбезопасности остановимся несколько подробнее потому, что в этот период чистки органов от сталинистов нависла угроза скомпрометированного увольнения прославленного чекиста, глубокоуважаемого моего учителя-начальника генерал-майора Николая Григорьевича Кравченко. При массовом пересмотре следственных дел за прошлые годы генерал-майору Лабутьеву, прокурору Прикарпатского военного округа, попало следственное дело на группу лиц участников Польской войсковой организации («П.О.В»), осужденных к расстрелу за связь с польской разведкой и шпионаж против СССР.

В допросах, проходивших по делу четырех лиц, принимал участие в качестве стажера, исполняя роль писаря, Кравченко. Этого было достаточно для прокурора Лабутьева составить заключение об его участии в незаконном аресте членов «П.О.В», расстрелянных по этому делу. При проверке оказалось, что и по всем другим членам «П.О.В», арестованными за шпионаж, принимались аналогичные решения, делая общий вывод, что «П.О.В» была общевоинской организацией и к подрывной деятельности и шпионажу ее члены не привлекались. Не считая себя ответственным за следствие по рассматриваемому делу, Кравченко полагал, что Лабутьев сфабриковал умышленное его обвинение.

Еще 19 января 1955 года ЦК КПСС принял Постановление «О мерах по дальнейшему укреплению социалистической законности и усилении прокурорского надзора», на основании которого было разработано Положение о прокурорском надзоре, утвержденное указом Председателем Верховного Совета СССР от 24 мая 1955 года. Для осуществления надзора в органах КГБ в Прокуратуре СССР был создан специальный отдел. В ПрикВО его осуществлял зам. военного прокурора полковник Свистулин. С его слов, Кравченко было известно, что Лабутьев постоянно настаивал на усилении «придирчивости» к деятельности особого отдела, сам пытался наставлять Кравченко на основании своей предвзятости, но получал отпор и между ними сложились натянутые отношения. И вдруг к нему попадает это дело. Кравченко утверждал, что на проходивших по нему членов «П.О.В» были конкретные материалы агентурной разработки, в том числе о периодических посещениях польского посольства в Киеве с целью передачи шпионских сведений. Будучи арестованными, они давали правдивые показания без особого запирательства, поскольку ожидали своего ареста, так как еще при Ежове проводилась этническая чистка лиц польской национальности и их расстреливали по спискам без следственных дел. Тогда я припомнил, что в родном сибирском селе Кабаклы жила семья поляка Адамовича. В 1937 году она ночью была вывезена и бесследно исчезла.

Генерал Кравченко поручил мне выехать в Киев, связаться с заместителем председателя КГБ Украины генералом Головченко И. Х. и под его руководством поработать в архиве, чтобы найти имевшиеся материалы по «П.О.В» Прежде всего было найдено указание Ежова № 00485 от 11 августа 1937 года, согласно которому подлежали аресту все лица польской национальности по обвинению в сотрудничестве с польской разведкой, шпионской, террористической и фашистско-повстанческой деятельности. На борьбу с заблаговременно приготовленной «пятой колонной» ориентировкой 3-го управления от 25 мая 1941 года направлялась также и военная контрразведка, в которой, в частности, отмечалось, что основным контингентом агентуры, используемой германскими разведывательными органами, забрасываемой к