свое невероятное мастерство в воровстве.

— А вы… вы поклоняетесь ящерицам.

— Не ящерицам, а драконам, — спокойно возразила Минлу, — и не поклоняемся, а чтим. А вот вы разговариваете с камнями, думаете что они божки и еще вы делаете шляпы из скорлупы яиц вонючей ящерицы ахунда.

Талгаро немного успокоился, словно подготавливаясь к масштабной атаке.

— А у вас, кирмианцев, два языка растет во рту. И что касается воровства, то может быть мы и первые, да только после вас. Все знают, что вы даже за общим столом друг у друга из тарелок воруете. А глаза у вас узкие потому что ваши предки, когда врали, постоянно прищуривались, да так и остались навсегда.

Кровь прилила к лицу девушки. Она старалась держать себя в руках, но этот человечек определенно начинал бесить ее.

— Вы, лоя, сами ни на что не можете решиться. За вас всё решают эти ваши гилменги, а все свои решения они принимают, подбрасывая монету.

Талгаро конечно не стал утруждать себя ответом, а выдал новый факт:

— А у кирмианцев борода и усы растут у женщин, а не у мужчин.

— Ты видишь у меня усы? — Мрачно поинтересовалась Минлу.

— Сбрила, — с усмешкой сказал Талгаро.

Девушка лихорадочно вспоминала что-нибудь обидное про лоя.

— Вы можете заниматься сексом, только когда у вас течка один месяц в году, — заявила она. — Как животные. И вообще вы ни то ни сё, ни мужчины, ни женщины.

— А у вас кирмианцев сексом занимаются женщины с женщинами и мужчины с мужчинами, — почти спокойно ответил Талгаро. — Просто мерзость.

— А вы, лоя, едите падаль.

— А вы, кирмианцы, едите руками. И еще вы едите нас, лоя.

— Что за бред?! — Воскликнула девушка. — То что ты говоришь просто чушь. Возможно тебе и твоим сородичам надо меньше нюхать порошок баалма, а?

— А вам возможно пошло бы на пользу если бы вы по реже курили свою траву, — тут же парировал Талгаро. — И неплохо было бы вам перестать жевать эту вонючую кхуру, которой вы потом повсюду харкаете. Знаешь, выглядит просто отвратительно.

— Я думаю жевание кхуру не идет ни в какое сравнение с тем что вы воруете наших младенцев, чтобы приносить их в жертву вашим подземным божкам, — с тихой яростью проговорила Минлу.

Маленький лоя снова стал раздражаться. Это избитое обвинение глубоко задело его.

— Как известно вы жулики, каких свет не видывал, — медленно проговорил он, — а ваша алчность не знает границ. Вы даже своих детей продаете. Может поэтому вы и придумали байку, что мы воруем ваших младенцев, а?

— Может это вы наших детей продаете?! За какую-нибудь блестяшку. Вы же просто с ума сходите от всего блестящего. За яркие бусы и королеву свою продадите.

— Думай, что говоришь! — Взорвался Талгаро. Он яростно искал новое обвинение и нашел. — И вообще вы настолько гнусны, что заставляете ваших жен совокупляться с любым зашедшим в гости путником.

— Что ты несешь?! Вот уж правду говорят что лоя самые великие сплетники на свете.

— И кто это интересно говорит? Уж не вы ли? А сами облизываете свои руки после еды.

— А вы, лоя, мочитесь прямо под стол, за которым едите. И моетесь всего два раза в год.

— А вы, кирмианцы, когда нервничаете грызете свои ногти.

— А вы когда нервничаете стучите зубами, вот так, — и девушка красочно изобразила этот процесс.

Наконец оба замолчали, переводя дыхание. Запас обвинений на некоторое время иссяк и они просто смотрели друг на друга пылающими глазами.

Мозги обоих работали только в одном направлении, изо всех сил пытались найти как можно более обидный выпад, дабы уязвить противника как можно глубже. Два взрослых человека совершенно потеряли способность трезво осмысливать ситуацию.

Талгаро не в силах ни припомнить, ни сочинить чего-нибудь еще унизительного, уже собирался сказать, что если бы не Минлу, с Элен сейчас все было бы в порядке. Краем сознания он понимал, что это удар ниже пояса, но сейчас ему было наплевать. Однако подумав о девочке, он мысленно замер. Ему тут же припомнился их разговор, когда Элен пыталась убедить его, что кирмианка ни в чем не виновата. Лишь на секунду представив что девочка услышала бы все что они тут наговорили, он пришел в ужас. Его словно окатили ледяной водой, мгновенно вернув ему абсолютную ясность мышления и он отчетливо увидел себя и девушку со стороны. Ему стало стыдно. Он опустил глаза.

Минлу, конечно, заметила, что ее маленький противник как-то потух и сник. И это тут же передалось ей. Она вдруг до конца осознала, что они тут наговорили друг другу, сколько мерзости и низости было в их словах. Она вспомнила своего наставника из Храма Падающих Звезд мастера Киадо. У нее просто комок встал в горле. Ее плечи опустились и руки расслабились. Сердце стало биться реже и взор уперся в землю.

Оба продолжали молчать, но теперь это было совершенно другое молчание чем минуту назад. Воздух вокруг них больше не дрожал от напряжения и ярости, все успокоилось и улеглось. Тишина теперь почти доставляла наслаждение обоим людям, они чувствовали облегчение, как будто нечто темное огромное и злобное пронеслось над ними и исчезло, оставив их растерянными и опустошенными.

Они заговорили одновременно:

— Послушай, Талгаро…

— Я хочу извиниться…

Также одновременно они смущенно замолчали.

Несколько минут назад они были отвратительны словно две огромных разбухших зловонных кучи злобы и раздражения, а сейчас они были прекрасны как ангелы. Им было неловко и тяжело говорить, но в тоже время они очень хотели дать понять, что они глубоко раскаиваются.

И снова они начали одновременно.

— С моей стороны было просто омерзительно…, — начал Талгаро.

— Я вела себя просто как последняя…, — начала Минлу.

И снова они замолчали, но на это раз они оба рискнули улыбнуться друг другу.

— Слушай, давай просто забудем, — предложила девушка.

— Нет, нет, я не могу, — запротестовал Талгаро, — это все моя вина. Я начал этот безобразный диалог и к тому же я должен попросить прощение за моих негодяев соплеменников, укравших твою лошадь.

— Даже не вздумай. Причем тут ты?! Если бы я начала просить прощение за все что сотворили Омо, мне бы жизни не хватило. А что касается, как ты выразился, безобразного диалога, то мы оба в нем участвовали и вина поровну на обоих.

— И все же мне кажется…, — начал Талгаро, но вдруг замолчал и посмотрел куда-то вправо. Потом поглядел обеспокоено на девушку и сказал:

— Кто-то идет. Я думаю Кит возвращается.

На лице Минлу также промелькнуло беспокойство. Сама она еще ничего не