Мама сидела рядом со мной на кровати и гладила по коротким волосам ладонью, тихо напевая что-то успокаивающее, похожее на колыбельную. И, странно – я понимала, что на самом деле ее нет, она умерла несколько месяцев назад, все это сон, такой реальный, необычный, но все-таки сон.

Положив голову ей на колени, я лежала и смотрела на то, как ветер тихонько шевелит светлую занавеску, висящую в моей комнате, и в этот самый момент я подумала о том, что давно не была там…

Весь день я провела в спальне, даже не думая выходить. Ко мне несколько раз заходила Дина, пыталась наладить со мной хоть какой-то контакт, но я не разговаривала с ней. Просто не хотела.

После того, что произошло ночью, я чувствовала себя побитой бездомной собакой, которую мучили злые мальчишки. На коленях, после скольжения по прибрежным камням, стерлась кожа, а в груди все так же было больно, будто бы соленая вода, которой я наглоталась, разъедала мне легкие.

Когда меня притащили с пляжа и бросили на кровать – я была в отчаянии. Я поняла то, что самостоятельно мне отсюда ни за что не выбраться, да я элементарно не знаю где я и куда пойти, потому что, оказавшись лицом к лицу со свободой, просто растерялась – я была не готова к такому. Это не прогулка по торговому центру, а жестокий мир, в котором меня могут запросто утопить или застрелить и Абрам вчера мне доказал это уже в который раз.

Выйти из комнаты мне все-таки пришлось – ужасно хотелось смыть с себя соль, заменить испорченное платье на что-нибудь другое и наконец-то поесть. Упрямство все также брало свое, а сознание твердило мне, что сдаваться нельзя и я обязательно выберусь отсюда, поэтому, желательно, чтобы у меня были силы, потому, что морить себя голодом не выход.

Чуть позже меня вывели на улицу под строгим контролем Марка, который вообще не спускал с меня глаз, нагло разглядывая мою грудь под тонкой тканью платья. Но мне было на это все-равно, лишь бы не трогал.

С этой стороны дома все было иначе. Здесь имелась большая площадка для отдыха, бассейн, лежаки, чуть поодаль виднелся гараж, а рядом стоял большой черный внедорожник, блестящий на солнце. За всем этим виднелось большое здание, огороженное забором, но понять, что там, я не могла.

– Шевелись, – рыкнул мужчина, шагая следом за мной. – Хозяин велел выгулять тебя. Видимо, чтобы вчерашнее путешествие не повторялось.

Я зло посмотрела на этого мерзкого типа и фыркнула, внезапно замечая на его поясе пистолет.

– Чего уставилась?

Я отвернулась и не спеша пошла вперед, осматриваясь, хотя мысли уж были заняты другим.

Денис учил меня стрелять, будто бы знал, что мне это может когда-нибудь пригодиться, хотя, после моего путешествия на склад в компании огромных верзил – это не удивительно. Если бы я смогла добраться до оружия этого мерзавца, то может и не выбралась отсюда, но парочку человек пристрелила.

При мыслях о любимом человеке в груди заболело и в носу закололо от слез. Господи, как же мне хотелось, чтобы этот ад закончился, и я могла оказаться в объятиях Авдеева. Я думала о нем постоянно – каждую минуту я видела перед собой его улыбку и такое родное лицо, к которому не было возможности прикоснуться…

* * *

Когда я вернулась в комнату, которая стала моей персональной тюрьмой, то обнаружила на окнах толстые решетки, говорящие о том, что в окно, даже при великом желании, я больше никогда не выберусь. Подойдя к ним, я сжала и дернула прутья, но они даже с места не сдвинулись.

Поминая всех недобрым словом, я упала лицом в подушку и, в конце концов, уснула до самого вечера. И снова мне снился дом, мои родные и Денис, который крепко обнимал меня и целовал в мокрое от слез лицо…

Я не хотела просыпаться и возвращаться в жестокую реальность, но пришлось, потому что Дина пришла, хлопая новой дверью, и поставила на стол поднос с едой.

– Ешь, тебе нужно набраться сил, – рыжеволосая села на край кровати и склонила голову, скрывая свое лицо.

Я посмотрела на нее, прищурившись.

– Что у тебя с лицом? – тихо спросила, даже не надеясь на ответ с ее стороны – это было скорее рефлекторно.

Девушка тихо шмыгнула носом.

– Я заслужила это…

Я нахмурила брови и подсела к ней ближе, перекидывая ее волосы через плечо, а потом ахнула, рассматривая рану на щеке, похожую на ожог.

– Что это такое?

Дина подняла на меня красные от слез глаза.

– Я не  сделала то, что просил Абрам, и он наказал меня.

– Чем? Что он сделал?

– Потушил о мою щеку сигарету, – прошептала рыжая и опять заплакала.

Я же убрала руку и вздохнула.

Да уж, этот тиран женщин считает товаром, а не человеком. По его мнению, с нами можно делать все, что угодно.

– Только не говори ему, что я тебе рассказала, – взмолилась девушка, продолжая глотать слезы. – Он меня убьет!..

Он всех рано или поздно убьет, а меня в первую очередь за неподчинение. Я и не подумаю припадать к его ногам и кланяться, потому что к такому ничтожеству, как он, испытываю только ненависть и отвращение.

– Не скажу, – заверила я. – Не переживай.

* * *

Я уже около получаса наблюдала за тем, как Марк выхаживал под моим окном, то ли просто так, то ли был отдан приказ стеречь меня, будто бы мое тело могло через решетку просочиться. Я была зла и напугана одновременно – будь моя психика неустойчива, то я уже могла быть сломлена напором Абрама и втоптана в грязь как Дина, терпящая от этого человека тумаки. Девушка носит легкие платья с длинными рукавами, так что, кто знает, что он еще с ней делает.

На улице как обычно стрекотали сверчки, и слышался шум моря, перемешиваясь с отдаленными ударами грома. Приближалась непогода и, глядя на волнующееся море, на душе тоже становилось неспокойно.

Прохладный ветер качнул занавесу и коснулся моей кожи, по которой сразу побежали мурашки, а я нахмурилась, наблюдая за тем, как к Марку подошел Абрам и они стали о чем-то негромко разговаривать, но я не могла ничего услышать из-за шума моря и ветра.