Шрифт:
Закладка:
Когда Доминик в то утро наконец добрался до дома, Нино презрительно скривился. "Вот что ты получаешь за то, что просиживаешь всю ночь за выпивкой. Твоя удача закончится".
"Я не так уж много выпил".
"Конечно, Дом".
Проведя всего несколько часов в тюрьме, несмотря на то что его криминальная карьера длилась три десятилетия, Нино стал счастливчиком. Через несколько дней после аварии он узнал, что ему больше не придется покупать "Уолл-стрит джорнэл", прежде чем каждый день являться в суд. Прежде чем дело Westchester Premier Theater дошло до суда присяжных, судья окружного суда США Роберт Свит заявил, что правительство не смогло доказать, что Энтони Гаджи было достаточно известно о готовящемся банкротстве театра, и поэтому он не может быть осужден за мошенничество.
Голос Нино звучал на нескольких записях, воспроизведенных на суде, но ни разу он не доказал, что знал о происходящем. Направленный оправдательный вердикт (судья постановил, что десять других обвиняемых действительно знали) позволил Нино представить себя жертвой государственного гнета. Ревностные прокуроры дважды пытались подставить его - один раз за кражу "Кадиллака" в Бруклине, другой раз за мошенничество в округе Вестчестер, - но вопреки огромным шансам он оба раза одержал победу.
"Я же говорил, что ты его одолеешь!" - кричал опьяневший Доминик, который на мгновение вернул себе расположение Нино, появившись на праздничном ужине с Полом и семейным капо в ресторане Tommaso's.
"Да, ладно, мясной болван, значит, ты был прав. Теперь мы должны вернуться к нормальной жизни, верно? Ты будешь приходить в клуб каждый день, и мы будем ладить, верно?"
"Верно".
Чтобы Нино почувствовал себя еще лучше и продемонстрировать свое уважение к традициям, которое, однако, ослабевало, Доминик предложил Нино немного денег из одного из своих счетов в Бронксе. Он продолжал делать лишь туманные замечания о своих делах; Нино, который настаивал, чтобы племянник узнавал об их жизни, читая между строк, не нуждался в деталях, чтобы понять, что Доминик в своей неустойчивой манере пытается создать собственную криминальную личность, как когда-то сам Нино, чтобы продемонстрировать свои способности наставнику, Фрэнку Скализе. Он приветствовал такое развитие событий. Но, несмотря на это, запертый в рамках своего поколения и своей личности, он все еще не понимал всей разрушительной степени употребления Домиником наркотиков или женщин.
"Нет, нет, оставь себе, мне это не нужно, оставь себе, ты это заработал", - сказал он, когда Доминик предложил ему деньги.
Великодушие Нино было трогательным. Доминик и его дядя находились на противоположных сторонах каната, и младший, как ему казалось, выигрывал. Но тут его потянуло в противоположную сторону. "Ну, у меня есть кое-какие дела, - сказал Доминик, - если тебе когда-нибудь понадобится немного".
"Забудьте об этом, я хочу, чтобы вы наблюдали за Роем поближе, вот и все. Я беспокоюсь о нем. Мне интересно, сколько денег он на самом деле зарабатывает".
"Я тоже об этом думал".
"У него есть что-то новое и большое, связанное с автомобилями, нам придется за ним следить".
"Как скажете, босс".
Через несколько дней Доминик снова был на ногах, но на этот раз он вернул бизнес для Нино и Роя: его приятели по кокаину Мэтти Рега и Педро "Паз" Родригес из Квинса спросили его, не знает ли он кого-нибудь , кто мог бы срочно одолжить им девяносто шесть тысяч долларов.
"Возможно", - с удовольствием ответил он. "Но, Паз, поскольку мои знакомые в Бруклине тебя не знают, они могут потребовать залог".
Паз обшарил его квартиру и начал сбрасывать десятки золотых и бриллиантовых безделушек - кольца, часы, браслеты - в спортивную сумку. Доминик отнес сумку Нино, осведомленному оценщику драгоценностей, потому что его старый друг и клиент по кредиту был ювелиром.
"Это безвкусное дерьмо на самом деле стоит каких-то денег", - сказал Нино. Он подошел к кассе, которую хранил в квартире матери, и отдал Доминику половину из девяноста шести тысяч. "Сходи к Рою, скажи, чтобы он дал тебе вторую половину, но сто две тысячи мы должны вернуть завтра".
Доминик не сказал своему дяде, что Рега и Паз хотели получить деньги за сделку с кокаином, и не назвал Пазу имена тех, кто согласился дать деньги. Кроме того, он четыре дня жил у Шерил Андерсон в "Дырке в стене", потому что Паз не мог собрать сто две тысячи, пока не продаст кокаин.
Когда Паз собрал деньги, Доминик сказал: "Я не могу вернуться в Бруклин только с этим, потому что ты опоздал. Но если я вернусь с большей суммой, все будет в порядке. Я гарантирую это".
Паз добавил еще шесть тысяч, и Доминик догнал Нино у Томмазо. Нино хмурился и отказывался говорить, пока Доминик не сказал: "Я сделал тебе небольшую добавку, вот один-один-восемь".
Доминик почувствовал, как гнев исчезает с лица Нино, как он и ожидал.
"Где ты был?" тепло сказал Нино. "Я не знал, не случилось ли с тобой чего-нибудь. Я очень волновалась".
В январе 1979 года процесс в Вестчестере, из которого судья выделил Нино, закончился приговором присяжных, благодаря одному-единственному не согласившемуся. Однако правительство быстро организовало повторный процесс, в ходе которого были осуждены все обвиняемые, не признавшие себя виновными заранее, например болтливый Грегори ДеПальма.
После того как все было сказано и сделано, Пол и Нино оказались в выигрыше на своих инвестициях в театр, а ДеПальма был отправлен в тюрьму на три года, которых так боялся Нино.
"Вот что он получит за то, что разболтал свой рот по всему участку", - сказал Нино.
ГЛАВА 14.
Залив Свиней
Худшие дни банды ДеМео, как бы ни была она кровожадна, были еще впереди. Когда ее щупальца распространились далеко за пределы "Близнецов", когда она начала зарабатывать фантастические суммы, она начала плести историю позора, не виданного в Соединенных Штатах со времен другой бруклинской банды, "Убийство, корпорация", за четыре десятилетия до этого. Чтобы не потерять ничего, банда стала убивать еще больше, и по мере того, как росла ее репутация, основанная на ножах и волосяном покрове, росла и ее работа по контрактам. В 1979 году банда ДеМео превратилась в машину для убийств; никто, кто попадал в беду, не оставался в безопасности, включая, опять же, одного из своих.
"Это одолжение кому-то на Манхэттене", - небрежно заметил Рой новому члену команды Вито Арене после того, как Вито однажды зашел в клуб "Близнецы" и сделал вид, что его не удивляет вид двух обнаженных трупов, свисающих вниз головой со штанги в
