Я бежал в Эфиопию и там стал вождем воинов. Я поднимался от власти к власти, пока Карун, король Эфиопии, не позавидовал моему растущему могуществу и не покушался на мою жизнь.

Я снова бежал через пустыню, пока не наткнулся на племя черных людей.

Они были свирепыми воинами, и они приняли меня в свое племя. Я привел их к победе над другими племенами, и меня сделали вождем среди них.

Когда мы победили врагов племен, я повел армию численностью около двух тысяч человек из джунглей через пустыню в Эфиопию.

Чернокожие соплеменники были копейщиками. Они ничего не знали о луке, а все эфиопы были искусными лучниками, и они значительно превосходили нас численностью. Но я умело руководил ими, и мы напали на эфиопов, застигнув их врасплох и приблизившись так быстро, что у них не было времени воспользоваться своими луками. В рукопашном бою эфиопы не смогли устоять перед свирепыми копейщиками, сломались и обратились в бегство.

Карун, король Эфиопии, был убит в битве, и я взошел на эфиопский трон.

Эфиопия стала могущественной под моим правлением, и египтяне были вынуждены удвоить свои пограничные армии.

Я обучал армии Эфиопии и вторгся в Египет. Египетские армии были отброшены, и египетские города пали под натиском моих эфиопских лучников и свирепых черных копейщиков.

Я завоевал Египет и какое-то время правил на троне страны, в которой я был рабом.

Но египтяне восстали против меня, и я был вынужден бежать в Эфиопию.

Но ни одна египетская армия никогда успешно не вторгалась в Эфиопию во время моего правления, и я был доволен эфиопским королевством, потому что я превратил его в могущественную нацию, верховную в этой части Африки.

Я был пиктом, и меня звали Мерак. Я был жилистым мужчиной среднего роста, с очень черными волосами и очень черными глазами.

Мое племя жило в плетеных хижинах на восточном побережье Британии. Тогда это место не было известно как Британия, поскольку бритты еще не дали острову его названия.

Тогда мой народ был ремесленниками, а не воинами. Мы немного охотились и возделывали землю и были мирным народом.

Я сидел перед дверью своей хижины, выковывая бронзовое копье.

До гэльского вторжения пикты изготавливали свое оружие и орудия труда из искусно обработанного кремня, обсидиана и нефрита.

Но первые кельты пришли из Гибернии и поселились в Британии, принеся с собой первый металл, который когда-либо видели пикты острова. Гэлы никоим образом не завоевали Британию полностью и никогда полностью не подчиняли пиктов.

Мы были ремесленниками, и мы не были воинами, но мы были хитры и искусны во многих видах ремесел.

Создавая копье, я поднял глаза и увидел проходящую Меа-лах, дочь одного из советников вождя.

Я почувствовал, что большие, темные, красивые глаза смотрят в мои. Всего мгновение, и девушка прошла дальше.

Я наблюдал за ней, и смутная тоска наполняла мою душу.

У Меа-ла были очень красивые глаза, ее кожа была нежно-белой, как снег. Ее мягкие темные волосы струились по стройным белоснежным плечам. Она легко ступала на изящных ножках, которые, казалось, едва касались земли.

Она направлялась к морскому берегу, и вскоре я увидел ее хрупкую фигуру, очерченную на фоне затянутого облаками неба. Она стояла на большой скале, глядя в сторону моря, ее развевающиеся волосы развевались на морском бризе.

Изящное, прелестное создание, едва ли больше девочки – и она должна была выйти замуж за сына вождя.

Видели ли эти прекрасные глаза во мне больше, чем в обычном деревенском ремесленнике? Была ли в их взгляде определенная тоска?

Я, всего лишь обычный пиктский соплеменник, он, сын вождя племени – и все же я видел, как она отшатнулась от него.

Он был жестоким человеком, Нерок, сын вождя, и Меа-ла была создана для того, чтобы ее ласкали и нежно использовали. Но ее отец был членом совета –

Я пожал плечами и наклонился, чтобы поработать с копьем.

Но время от времени я поднимал глаза, чтобы посмотреть на Меа-ла, стоящего на скале на берегу моря.

В те дни с моря приходили купцы и торговки. Тирийцы и финикийцы из Испании.

Мы не были морским народом, но для нас море было всем, что было странным и романтичным, поскольку купцы и торговки рассказывали нам о далеких землях, о странных людях и странных морях.

Меа-ла всегда проводила много времени на морском берегу, играя с волнами, бродя по пляжу или лежа на песке, глядя на голубую дымку, обозначавшую далекий хорризон, и предаваясь мечтам.

И я молча наблюдал за девушкой, мечтая о своих собственных мечтах, тоскуя по ней.

И однажды я подошел к двери своей плетеной хижины и увидел странные, длинные, черные корабли, приближающиеся с моря. Длинные весла и парус быстро несли их вперед. И они были переполнены незнакомыми нам людьми, огромными, свирепыми мужчинами в крылатых шлемах, со светлыми волосами и длинными светлыми бородами, которые потрясали копьями и длинными мечами и издавали странные, языческие, боевые кличи.

Корабли причалили к берегу. Это были не финикийские торговцы, не африканские купцы. Это были воины, пираты с далекого Севера.

Они были норманнами, викингами. Одни из первых жестоких рас, которые много веков спустя наводняли побережье Британии.

Они обрушились на пиктскую деревню с огнем и мечом.

Пикты не были воинами. Они не могли устоять перед гигантскими викингами в их железных и бронзовых доспехах и с их огромными мечами.

Мы бежали из деревни, мужчины, женщины и дети, мужчины, но пытались прикрыть отступление женщин и детей.

Скандинавы постоянно переходили в наступление, бросаясь в битву с безрассудством, равного которому пикты никогда не видели. Пикты, с другой стороны, сражались только в обороне, постоянно отступая, и когда женщины и дети оказались в безопасности в лесу, пиктские мужчины отделились и разбежались во всех направлениях. Многие из них были убиты, среди них Нерок, сын вождя.

Я довольно быстро направлялся к лесу, время от времени оглядываясь в сторону деревни, где норвежцы разрывали плетеные хижины на куски в поисках добычи и женщин, которые могли прятаться.

Некоторые из них прыгали и размахивали своим оружием в каком-то диком танце, другие ревели грубые