Шрифт:
Закладка:
— Он здесь, — объявил шестерка вместо представления. И я наконец встретился с Большим Человеком. Разумеется, я слышал о нем. Да и кто в Финиксе не слышал? Но я никогда не встречался с ним, не видел его и не говорил с ним. Я смотрел на человека перед собой, испытывая разочарование. Я ожидал чего-то более впечатляющего. Сиднея Гринстрита, может быть. Орсона Уэллса. А мне навстречу поднялся с кушетки похожий на Ричарда Дрейфуса человек, пожал мне руку и представился Винсентом Прессменом.
Были времена, когда я даже не стал бы отвечать на его звонок. Я работал исключительно на хороших парней, придерживался всех основных правил, чтобы сохранить лицензию детектива, имел дело только с законопослушными гражданами, попавшими в неприятности. Я по-прежнему старался поступать именно так, когда это было возможно, но теперь уже встречались темные пятна, и, стараясь осмыслить своё поведение, я иногда, одинокими ночами, думал о том, что делаю, и понимал — наверное, я не так уж чист и честен, как мне хотелось бы.
А это всего лишь многословное объяснение того, что теперь я берусь только за те дела, которые вызывают у меня интерес. Ведь в мире так много потерянных собак, пропавших подростков и многоженцев.
А дело Большого Человека меня заинтересовало.
Как я сказал, он поведал немного, но намеки воодушевляли. Вода, превратившаяся в кровь. Тень, двигавшаяся за ним из комнаты в комнату, от дома к дому. Непристойные звонки по отключенному телефону. Он заявил, будто не знает, кто за этим стоит, но у меня сложилось ощущение, что знает. Я решил, что смогу выступить посредником между ними, сведу их вместе, улажу все без суда и без всякой кровавой возни.
По крайней мере, таков был мой план.
Я сел, как было указано, в белое кресло, глядя на Большого Человека, сидевшего напротив, по другую сторону стеклянного кофейного столика. Он прочистил горло.
— Я слышал, вы занимаетесь этой чепухой, всякой сверхъестественной дрянью.
Я пожал плечами.
— Этот дом набивали «жучками» и снимали их, проверяли всеми известными электронными приборами, но никто так и не смог дать объяснения тому, что здесь творится.
— Но вы и не думаете, что в доме есть привидения.
Он сверкнул на меня ледяными стальными глазами, Ричард Дрейфус или нет, я впервые уловил то, что делало Винсента Прессмена самой опасной теневой фигурой на всем Юго-Западе.
— Я сказал вам, кто-то преследует меня.
Я кивнул, стараясь казаться спокойнее, чем был на самом деле.
— А я спросил вас, кто это.
Он вздохнул, потом жестом приказал всем остальным выйти из комнаты. Уставился на меня, глядя прямо в глаза. Я выдержал взгляд, хотя он уже начинал нервировать меня. Он молчал, пока мы не услышали, как захлопнулась дверь. Тогда он откинулся на кушетке, взглянул разок на дверь и заговорил:
— У меня работала горничная. Гватемальская сучка. Страшная, как смертный грех, но её дочка лакомый кусочек. Майя, так её звали. Худенькая. С большими сиськами. Вечно попадалась мне на глаза. Вообще-то я не люблю молоденьких, я же не педофил какой-нибудь, но эта крошка меня покорила. Ей было лет шестнадцать или около того, и она вечно слонялась поблизости в своем бикини, выходила среди ночи к холодильнику перекусить в одних трусиках и футболке. Ну, вы понимаете.
В общем, стерва-мамаша сделала мне предупреждение, осмелилась сказать, чтобы я лучше держался подальше от её дочурки. Позже я видел дочку, у нее на щеке был синяк, словно её ударили, побили. Я вызвал мамашу и сделал предупреждение ей, сказал: если хоть волосок упадет с головы её девчонки, я прирежу её саму и скормлю койотам. — Он улыбнулся. — Просто, понимаете, хотел её припугнуть.
Я кивнул.
— И девчонка потом пришла, благодарила меня. Слово за слово, я позвал её в спальню и… я её трахнул. — Голос Большого Человека упал. — Дело в том, что, когда я кончил, открыл глаза, её… её не было. Она стала тряпичной куклой. Тряпичной куклой в человеческий рост. — Он замотал головой. — Не знаю, как это случилось, как они это сделали, но это произошло мгновенно. — Он щелкнул пальцами. — Вот так! Я сжимал её задницу, зарывал лицо в её волосы, а в следующий миг ощутил, что её ягодицы превратились в тряпку и я зарываю лицо в солому. Меня пронзил страх. Я выскочил из постели, а кукла усмехалась мне широкой тупой усмешкой, вышитой на её роже. Он нервно облизнул губы.
— Она даже не была похожа на Майю. Вообще на человека. Я позвонил по внутреннему телефону, приказал своим людям убедиться, что мамаша с дочкой не покидали дом. Велел пойти за ними и найти, особенно мамашу. Когда я обернулся, постель была пуста. Даже кукла исчезла.
Он минуту помолчал.
— Они исчезли тоже, — предположил я. — Так ведь?
Он кивнул.
— Обе, и сразу после началась вся эта чепуха. Я отдал приказ, велел моим людям найти горничную, схватить её, но такое впечатление, что она как сквозь землю провалилась.
— Итак, вы хотите, чтобы я нашёл женщину. Он подался вперёд.
— Я хочу, чтобы вы покончили с этим дерьмом. Мне плевать, как вы это сделаете, только сделайте. Найдите её. Если нужно, оставьте её в покое, мне все равно. Я только хочу снять проклятие. — Он снова откинулся назад. — Потом, когда все это кончится, я решу, что с ней делать.
Я кивнул. Мы оба знали, что он собирается с ней сделать, но это была одна из тех вещёй, о которых он не хотел говорить, г. я не хотел слышать.
Я подумал о Шмеле, и хотя воспоминания о той истории были свежи, эмоции утихли, и теперь все казалось почти забавным.
Ну, может, не забавным.
Любопытным.
Подобные вещи вызывают интерес.
— Как вы меня нашли? — спросил я. — Телефонная книга?
— Я же сказал, я слышал, вы разбираетесь в подобных вещах.
— От кого? Он улыбнулся:
— У меня свои источники.
Это мне не понравилось. Я никому не рассказывал о Шмеле, а те, кто знал, были либо мертвы, либо бежали.
— ещё говорят, вы связаны с нелегалами. Я подумал, это будет кстати.
— У вас хороший слух.
— Я не был бы там, где я есть, если бы не делал этого.
