* * *

Джоакин Ив Ханна пировал в общей зале с воинами графа Шейланда, и его мысли были неспокойны. Глупы те, считал Джоакин, для кого застолье — просто повод напиться. Трапеза с незнакомыми людьми — это, прежде всего, возможность. В особенности, если тебе довелось оказаться за одним столом с рыцарями. Когда люди сыты и хмельны, они становятся охочи до разговоров, даже самые суровые и молчаливые воины. Говори с ними и слушай их. Узнай о том, что творится в их земле, — не идет ли где какая война, не собирает ли войско сюзерен, не требуются ли ему мечи? Послушай истории и сплетни — среди них бывают такие, которые полезно узнать. Запомни громкие имена: если какой-нибудь рыцарь прославился в боях или выиграл турнир, полезно знать его имя и герб. Если кто проявил себя трусом или подлецом, неплохо запомнить и его — мало ли с кем судьба сведет. Наконец, всегда есть возможность рассмотреть амуницию сотрапезников, расспросить о достоинствах того или другого вида оружия, глядишь, и узнать пару новых приемов. Так что, войдя в трапезную залу и увидев за столами три дюжины графских воинов, Джоакин исполнился предвкушения настоящей, мужской беседы, которой так не хватало ему в обозе торговца. Однако вскоре его мысли обратились к иному предмету.

Предмет звался леди Ионой Софией Джессикой рода Светлой Агаты. Увидев ее, Джоакин быстро понял, что никто другой в этой зале не стоит его мыслей. Милашка Полли, на правах служанки, обедала в кухне вместе с чернью. Пожалуй, это и к лучшему, что здесь ее не было. Да, точно, к лучшему.

Поверх кубка, мимо щетинистой щеки соседа, над блюдом с коричневым поросенком на вертеле, Джоакин то и дело косил взгляд на господский стол. Высокая, тонкая, волосы — вороново перо, глаза — темны, как смола. Леди Иона Ориджин — даже имя ее наполнено благородством! То есть, конечно, теперь — Иона Шейланд… но в мыслях Джоакина никак не липло к ней это туманно-безликое «Шейланд». Иона Ориджин — так правильно. Произносишь мысленно — и возникают в воображении бесчисленные поколения доблестных воинов Севера: тех, что возвели императора на трон во времена Багряной Смуты, тех, что спасали Империю от кочевников в Лошадиную войну, тех, что два века держали в покорности и страхе весь запад государства. Взгляд поверх кубка — и видишь хрупкую девушку, изящную, как цветок. И знаешь: она — наследница непобедимых северян, вся стальная мощь Ориджинов стоит за ее плечами! Этот контраст никак не давал Джоакину покоя.

Нет, конечно, чертов торговец прав: не стоит пялиться на нее. Иона — замужняя дама, и граф не потерпит, чтобы на нее пялились. Но ведь, по правде, Джоакин ничего этакого и не хотел… Не хотел? Нет, не хотел, это точно. Он понимал безнадежность своих мыслей об Ионе. С трудом, но втолковал себе все же, вбил в голову: эта красавица — не для тебя, надеяться нечего.

Ну, а если просто поговорить с нею? Попасть на глаза, отличиться как-то, сделать так, чтобы Иона сама с ним заговорила. Без каких-нибудь дальних планов, ничего такого. Просто услышать ее голос. Просто назвать ей свое имя… А что, если запомнит? Пройдут годы, и на каком-нибудь турнире леди Иона увидит его и узнает, бросит с трибуны цветок…

А что, — думал Джоакин дальше, — если случится потасовка? Вот сейчас, в трапезной зале. Кто-то ляпнет какую-нибудь пошлость, а он, Джоакин, скажет: «Попридержи язык, когда рядом миледи!» И, конечно, случится поединок. Джоакин покажет себя, а после Иона спросит его имя и скажет: «Вы хорошо сражались, Джоакин Ив Ханна». Это она скажет — дочь герцога Ориджина, выросшая среди кайров, видавшая сотни поединков на своем веку! «Вы хорошо сражались, Джоакин» — это она мне скажет!

Кто-то из графских воинов заговорил с Джоакином, и он что-то ответил. Воин рассказал какую-то историю, все посмеялись, Джоакин не расслышал ни слова. Другой помянул некоего рыцаря из Поречья, ему перемыли кости, сошлись на мнении, что этот самый рыцарь — скотина, каких мало. Джоакин не запомнил имени. Зашла речь об оружии, кто-то вытащил свой новый меч — похвастаться. Сосед взял поглядеть, встал из-за стола, сделал несколько взмахов, взвесил клинок на пальцах, похвалил баланс. Хозяин меча сказал: еще бы, ведь это — работа такого-то мастера оттуда-то. Джоакин пропустил мимо ушей имя оружейника и название города. Потом зашла речь о драке, что недавно случилась. В ней кому-то оттяпали руку. Рассказчик говорил: безрукий сам виноват, он до крайности скверно парировал рубящие. Спросили: как — скверно? Рассказчик показал. Все согласились: это глупость, нужно — вот так. А еще лучше, вот этак, — сказал кто-то из рыцарей. Я, — сказал он, — в Первой Зиме видел, движение вот так идет, получаешь дополнительное преимущество при контратаке. Ну-ка, покажи, — попросили его. Он показал, затем повторно. Джоакин не рассмотрел.

Кто-то обратился и к самому Джоакину, спросил: видал ли он какие-нибудь стычки, пока путешествовал с торговцем? Гы-гы, — хохотнул кто-то при слове «торговец». Джоакин не обратил внимания на смешок. Он думал: перья в волосах. В черные, как сама тьма, волосы леди Ионы вплетены яркие перья птиц. Что нужно сделать, чтобы она подарила ему одно из них? Сказала бы: «Возьмите, Джоакин, на память обо мне». Он бы ответил: «Я никогда не забуду вас, Северная Принцесса!» Он бы не сказал положенное «миледи», а именно вот так, с вольностью: «Северная Принцесса». Тогда она улыбнулась бы ему.

Думая об этом, Джоакин умудрился в то же время пересказать сотрапезникам драку с лесными разбойниками. Он даже показал движение, которым обезоружил противника, однако впечатления на слушателей не произвел. Видимо, из-за мыслей об Ионе не сумел рассказать, как следует…

И тут граф Шейланд вместе с Хармоном встали из-за господского стола. Граф наклонился к жене и что-то шепнул, положив руку ей на плечо. Пальцы лорда — Джоакин хорошо разглядел — коснулись голой ключицы леди Ионы. Вот же!.. Затем граф и торговец ушли. А леди Иона осталась — она пила, обхватив кубок обеими ладонями, и мечтательно глядела в окно.

Тогда Джоакин поднялся со скамьи. Он понятия не имел, что намерен делать. Подойти и заговорить с графиней — неслыханная дерзость, вряд ли он может позволить себе такое. Но вот просто пройти перед господским столом, подсунуться под