Шрифт:
Закладка:
Она принялась барабанить пальцами по краю окошка. Мысли тяжело ворочались в её голове, словно неторопливый круговой поток, предваряющий водоворот, в который он в конечном итоге должен превратиться.
Настоящая месть сотрёт русалов и русалок с лица планеты. Всех до единого.
Даже если люди никогда не обнаружат и не поймут, что сделала Урсула, она-то будет знать. Все, кто останутся в живых, будут знать. Рыбы, например, будут знать. Они все будут знать о древней, загадочной цивилизации, которая просто... испарилась однажды, оставив после себя реликвии и загадки.
И... если Ариэль будет на земле, когда это случится, пытаясь отыскать своего отца, и избежит участи, которая постигнет её народ... Она также будет знать. А вместе с ней и её отец. Им придётся жить с этим до конца их дней.
А русалы и русалки (даже превращённые в полипов) живут очень, очень долго.
Но если Ариэль в это время будет в море и умрёт вместе со своим народом, такой исход будет означать окончательное завершение всех проблем Урсулы. Она будет вольна беспрепятственно играть людишками до конца времён. Или до того момента, когда ей это наскучит. А дополнительным бонусом станет то, что Тритон будет особенно несчастен.
Лицо Ванессы расплылось в жуткой улыбке-оскале, которая была куда шире, чем представлялось возможным при её губах.
Превосходный план! Вне зависимости от того, что случится, она выйдет из игры победительницей. Такой расклад нравился морской ведьме больше всего. И не было нужды в каких-либо запутанных заклинаниях, задействующих древнейших богов.
– Флотсам! – прокричала она, постучав по окошку. – Мы сделаем одну остановку перед замком. Отвези меня на... верфи.
Мужчина прикоснулся к полям шляпы.
Урсула принялась смеяться, вновь почувствовав себя самой собой.
Ариэль
Она лежала на тёплом песке, чувствуя себя измождённой и немало ошеломлённой. Чистая, свежая морская вода лизала её стопы.
Флаундер с грустным видом наворачивал круги в волнах перед самым берегом. Джона стояла у головы Ариэль, очевидно борясь с желанием «почистить» девушке «пёрышки», чтобы её утешить.
– Что на этот раз? – наконец спросила рыба.
– Я думала, в этот раз всё получится, я правда так думала, – ответила Ариэль несколько отрешённо. – В который раз я думала, что спасу папу, и он простит меня, и мы вернёмся домой, и все будут счастливы. С моей стороны это было глупо?
– Нет, в этом не было ничего глупого, Ариэль! – воскликнул маленький друг, встревоженный её тоном.
– Полагаю, твоя морская ведьма практиковалась в зле и коварстве веками, – заметила Джона рассудительно. – Ты же не пробовала ни разу. Она гораздо опытнее в этом, чем ты.
Русалка устало улыбнулась:
– Спасибо, Джона.
Она села, обняв колени, и принялась смотреть на пальцы ног, на песок, на воду впереди.
«Урсула не рассиживается, злорадствуя, ну, или рассиживается, но в то же время она продумывает следующий ход. Вставай, девочка. У тебя нет времени на то, чтобы упиваться жалостью к себе».
Распрямив ноги, она встала, приготовившись печально проследовать обратно в море.
– Что насчёт Эрика? – спросил Флаундер. – Ты собираешься сообщить ему о том, что случилось? Чтобы он смог вернуться обратно к поискам?
Упс! Разумеется, ей нужно сообщить Эрику о том, что случилось. Она была так погружена в мысли о своём провале, что совершенно позабыла о принце, жизнь целого королевства которого зависела от судьбы Урсулы. «Как это эгоистично, Ариэль».
– О да... Но я не знаю, как мне сообщить ему об этом. Я не могу и близко подобраться к дворцу.
– Я могу, – вызвалась Джона.
– Точно, ты можешь! Гм... – Девушка сняла со своего запястья кожаный шнурок, тот самый, на котором была золотая петелька, прежде державшая раковину наутилуса. Затем она подбросила его в воздух и прикоснулась к гребню, призывая силу трезубца, чтобы создать и прикрепить к шнурку кое-что. – Вот. – Она кинула ожерелье Джоне. – Передай это ему. Он поймёт. А сейчас... я должна вернуться в Атлантику и рассказать о случившемся моим сёстрам и подданным, глядя им в глаза.
– Тебе не придётся делать это в одиночку, – пообещал Флаундер, похлопывая её плавником.
Эрик
Он взволнованно расхаживал по замку, ожидая... чего-то. Какой-нибудь весточки. Последние несколько лет его страдальческой жизни могли разрешиться в течение следующих нескольких часов, если у неё получится! А если нет...
«...Что ж, если нет, мы с этим справимся».
Он был так увлечён своими мыслями, что врезался прямо в Карлотту.
– Боже мой! Прошу прощения! – извинился Эрик, высвобождаясь из складок тряпок, передников и прочей одежды, которую несла женщина.
– Всё в порядке, – заверила она, одёргивая свой наряд, насколько это было возможно при помощи только одной свободной руки, и поправляя шляпку. – Я как раз собиралась поменять постель принцессы.
– Ты? Разве этой работой не должна заниматься одна из служанок помоложе? Мария, или Лалия, или одна из тех девушек помладше?
– Скажем так... – Карлотта прикусила губу. – Требуется особая сноровка, чтобы, гм, как следует заправить края под матрас и... хорошенько всё встряхнуть, ну вы знаете...
Эрик строго посмотрел на неё:
– Карлотта, уж не заговор ли слуг у нас в замке?
– Нет, – ответила она чопорно, складывая наволочку заново, умело перекинув её через руку. – Вот почему о комнате принцессы забочусь я, а не кто-нибудь, кому нельзя доверять.
Принц вздохнул:
– Не знаю даже, испытывать ли мне облегчение или досаду, поскольку в это втянута ты. Думаю, мне стоит рассказать тебе всё как можно более прямо: Гримсби ждут серьёзные неприятности, если будет обнаружено, что он помогает, гм, иностранным силам. Но о тебе пока что не было каких-либо упоминаний.
Заворчав, Карлотта упёрла руки в боки и, выкатив грудь вперёд, ринулась на принца:
– Что?! Эта низкая, грязная... такая-растакая! Она посмела угрожать Гримсби? Сколько ещё бесчинств сойдёт ей с рук? Принц Эрик, это не моё дело, но Тирулия – современное государство. И мы не станем подчиняться замашкам подобных ей самозванок! Вы
