Он остановился и посветил на стену фонариком. Раненая собака, похоже, воспринимала бегущего за ней человека как преследователя и бежала в свое безопасное логово. В дырку под стеной. Кто-то выломал кусок доски ударом со стороны почтовой станции и поставил сразу у дыры пружинный капкан. Собачатина и в войну не считалась деликатесом, но все-таки, какое ни есть, а мясо, еще и бесплатное. Вряд ли грузчики на почте едят говяжьи стейки и свиную вырезку.

Щелк! Испуганная и хромая собака не смогла протиснуться мимо капкана. Стальные челюсти захлопнулись у нее на здоровой задней лапе.

Уинстон не любил собак. В Лондоне давно не осталось собак как домашних или охотничьих животных, а бездомные закончились еще раньше. Последних доели в Третью Мировую, а в рацион лондонцев они вошли чуть ли не во Вторую. Выжили только овчарки, доберманы и прочие бультерьеры на государственной службе. В детстве говорили, что собака друг человека. Но всю сознательную жизнь он видел, какому человеку друг собака, и эта дружба не вызывала у него ни малейшей симпатии.

Собака жалобно скулила. Она тоже всю жизнь считала, что человек ей не друг. Сейчас этот высокий темный силуэт поднимет камень и разобьет ей голову.

- Стой, не дергайся, - сказал Уинстон.

Присел рядом, посветил на капкан. Не самый сложный механизм. И не самая тугая пружина. Не на медведя же. Привязан тонкой цепью к рельсам.

- Тебя зовут Белый Кролик и ты ведешь меня к выходу, - сказал он собаке, разжав капкан, - Ничего личного, только бизнес.

Собака вползла в дыру и там остановилась. Уинстон зажал фонарик зубами и оглядел стену. Небрежно забитые с этой стороны гвозди. Чем бы их вытащить? Очевидно, чем. Добротным железным изделием довоенной шеффилдской стали с клеймом. Капкан, конечно, не гвоздодер, но у него полно острых кромок. А подковырнуть доски, чтобы подцепить шляпки гвоздей капканом, можно трофейным перочинным ножом.

Хватило оторвать всего одну доску, чтобы пролезть. Капкан он сложил и положил в портфель. Вдруг пригодится. Сколько уже бесполезных предметов помогли выжить. Цепь продел в ручку портфеля и повесил его на плечо. Взял на руки собаку и пошел, периодически подсвечивая фонариком и осторожно ставя ноги.

Тоннель уперся в каменную, а не кирпичную стену, под которой лежала груда земли и камней. Над стеной примерно на уровне лица и выше оставался небольшой лаз. Картина в целом понятная. Начали проходку слишком близко к поверхности и уперлись в какие-то подвалы. Если ломать стены и перегородки, то сверху может рухнуть какое-то полезное здание. Может быть, даже с людьми. Может быть, даже с партийными. Может быть, даже между этим тоннелем и поверхностью проходят какие-нибудь еще важные коммуникации вроде газовых труб.

Он подсадил собаку наверх и забрался сам. Вымазался в глинистой лондонской земле. Но забрался. Фонарик последний раз мигнул и погас. Из горючего под свитером остались рубашка и майка, а в портфеле кинопленка и половина коробка спичек. Еще бы палку. Вроде бы вон там под стеной что-то было.

В куче мусора нашлась палка. Нет, это большая кость какого-то животного. Может даже и человека. Судя по древности стен и сухости кости, она появилась здесь сто или двести лет назад. Где-то, наверное, разбросан полный скелет. Черт с ним. Кость так кость. Рубашка горит похуже, но сколько-то пройти с ней можно.

Снова портфель через плечо. Факел в левую. Собаку справа подмышку лапами на портфель. Вокруг какие-то старинные подвалы со сводчатыми крышами. Или даже не подвалы, а осевшие под землю здания. Только что были каменные стены. Теперь кирпичные. Под ногами мусор и кирпичи, выпавшие из свода. Местами осыпавшиеся потолки. Где-то в проемах просто комнаты, где-то, судя по отклонению факела, длинные коридоры с тягой от выходов на поверхность. Белый Кролик в руках скулит у нужных поворотов. Куда может привести собака? Туда, где она живет. Во всяком случае, это не ловушка с капканом или ямой под ногами. Не коридор, где скопились газы из канализации. Не тупик, где нет воды и еды. Кстати, что они здесь едят? Крыс? Может быть.

По пути к ним присоединилась вторая собака. Тоже мелкая и грязно-серая. Они с Белым Кроликом обменялись какими-то звуками, и вторая просто пошла рядом.

05:09. Где мы вообще? Уинстон более-менее представлял географию центра Лондона. Он вышел к Флиту и поднимался по течению. То есть, где-то в районе Фаррингдон-стрит. Потом свернул на трассу почтового метро и двигался по ней вверх до станции. До узловой станции. Ближайший большой почтамт к Фаррингдон-стрит это Маунт-Плезант. И он достаточно внушительно выглядит снаружи, чтобы поверить, что под ним грузовой терминал. Оттуда пошел по недостроенному тоннелю. Куда вел тоннель, уже неважно, потому что в этих подвалах много раз пришлось повернуть в разные стороны.

Единственное, в чем можно быть уверенным, так это что путь лежит не на восток и не на север. Тогда пришлось бы пересечь легендарную первую линию подземки между вокзалом Юстон и станцией Фаррингтон. Эта линия строилась открытым способом, и сверху над ней точно не могло быть никаких подвалов, а настолько вниз, чтобы пройти под железной дорогой и ни разу не услышать поезд, подземелья точно не спускались. Но над линией Пикадилли глубокого залегания можно было и пройти. Или нет. Как далеко от логова отходят такие собаки? Точно нет. Не за это время. В любой случае, наверху обычный жилой район. Сент-Панкрас с неплотной жилой застройкой пятиэтажками. Район не опасный в плане уличной преступности, значительная часть населения работает в подземке или на железной дороге.

Рубашка и майка давно догорели. Уинстон не хотел жечь свитер и брюки, поэтому оставалось только чиркать спичками. Развилка. Последние шесть спичек. Белый Кролик тянет в одну сторону. Но с другой стороны тускло пробивается свет. Дырка в потолке? На какой мы глубине? Или электрическая лампа?

Уинстон выбрал направление к свету. Собака панически заскулила, вывернулась из рук и плюхнулась на каменный пол. С двумя здоровыми лапами не особо попрыгаешь. Из темного коридора раздалось рычание. Вышли еще три собаки. Мелкие. Но опасные. Безопасной фауны здесь нет.

Белый Кролик как-то поговорил со своими соплеменниками, они перестали рычать и сели. Уинстон выбрал направление к свету. Собаки тявкнули ему вслед. Еще