— Нет.

— В меру своей жизни они гораздо проще и порой честнее. Не все, разумеется, не все. Может именно в этой простоте и есть смысл?

— Смысл чего?

— Всего. — Закончив разбирать травы, Филипп отряхнул руки и поднялся. — Люди всегда любят обвинять кого угодно в своих неудачах. Особенно часто достаётся духам, их проклинают и обвиняют, но чаще всего повинными в этом остаются люди. Не духи начали эту войну, не духи уничтожают города…

Калерия в ответ только с усердием принялась мешать кашу, но Филипп заметил, как дрожат её плечи. Вздохнув, он подошёл и осторожно положил свои руки на плечи принцессы.

Калерия в ответ остановилась и всхлипнув, бледно улыбнулась…

* * *

Закончив наш поздний обед, мы выдвинулись на представление труппы бродячих артистов. Они разместились на территории постоялого двора, где была сделана сцена с навесом, где и происходили представления. Видя впереди собравшуюся толпу зрителей, я спешился и дождавшись Ноа и Эдиты, уверенно двинулся вперёд.

— Пять риалов за просмотр, — уверенно заступил мне дорогу, один из участников труппы, судя по шрамам на лице, в прошлом ведущего не самый законный образ жизни.

— Это уже наглость… — заметил граф Варин.

— Каждый по своему зарабатывает на своё существование, граф, — ответил я, с лёгкой улыбкой достав два империала, протянул их работнику, — это за всех моих людей.

Работник внимательно посмотрел на моё лицо, а после на лица северян и даже не скрывая свой страх, глубоко поклонился и отошёл в сторону. Ничего не сказав, я спокойно прошёл вперёд и направился к разворачивающемуся представлению.

В данный момент выступал артист, жонглирующий в воздухе кинжалами, при этом уверенно посылая их в девушку, изображавшую мишень.

Мы устроились на задних рядах и смотрели представление, причём девушки были впечатлены увиденным зрелищем, каждый бросок кинжала сопровождался резким вдохом и расслабленным выдохом, так как, вонзался только в плаху, а не в девушку. Граф Варин тихо переговаривался с Мирасом, обсуждая способы охоты на медведя. Малграф же сидел и просто внимательным взглядом скользил по толпе…

Интересная труппа артистов, даже один из агентов тайной стражи имеется, причём работающий на Вацлава. Однако больше всего забавно то, чем занимаются другие члены. Учитывая что среди них абсолютно все маги, сумевшие пройти инициацию… Даже вот пытаться касаться чужих мыслей, дурной тон среди менталистов.

Ответив на наглость слабым ударом плети, я отметил, что менталист закрылся и лишь с лёгкой улыбкой досмотрел представление.

Следующим выступал иллюзионист, практически не использовавший магию. Заставляя исчезать различные предметы, он вызывал восхищение толпы, однако я, видя все его манипуляции лишь вежливо улыбался. Многие фокусы мне были известны ещё по прошлой жизни, поэтому меня было сложно чем-то удивить. Ноа и Эдита же смотрели внимательно, всё-таки труппа была опытной, а значит с более интересной программой.

Солнце опустилось к закату, а на улице уже стало холодать. Представление иллюзиониста между тем закончилась, а на сцены вышел грузный мужчина лет пятидесяти, объявивший:

— Каждого зверя можно выдрессировать, а значит научить ходить на двух лапах, есть как человек, поэтому встречайте — Фиса.

Белая шерсть, немного приплюснутый нос, круглые уши с меховыми кисточками, зелёные глаза с вертикальным зрачком. Из одежды только рабский ошейник. Рост примерно чуть ниже моего колена. Обычная представительница расы уренов, хоть я их и вижу всего второй раз в жизни.

Поднявшись, я кивнул графу Варину и Малграфу, после чего направился к сцене, не сводя взгляда с дрессировщика. Мужчина уже узнал обо мне и сейчас перебирал варианты своих дальнейших действий, прекрасно осознавая своё преступление.

— Мой принц, я искренне рад…

— Не нужно лести. — Сухо произнёс я. — Меня интересует не представление, а магический ошейник на шее этой урены.

— Никакого ошейника нет, мой принц. — Улыбаясь, заявил он. — Это просто зверь…

Подняв руку, я остановил зрителей и просто запрыгнул на сцену и одним быстрым движением снял ошейник с урены. Кошка буквально осела и принялась лапами потирать свою шею, где остались кровавые следы от рабского ошейника. После чего она подняла на меня взгляд и, не вставая поклонилась:

— Спасибо, мой принц.

— Она говорящая!

— Люди… — тихо фыркнула кошка.

— Представление окончено, расходитесь. — Сухо проговорил я, бросив короткий взгляд на зрителей.

Люди начали расходиться, а к постоялому двору наоборот подошёл отряд городской стражи во главе с капитаном Кленсом Цаплин. Северяне тем временем рассредоточились и принялись по одному выводить участников труппы, разоружая их на месте и складывая оружие на сцену. Капитан коротко переговорил с Мирасом, после чего отправил своих людей обыскивать постоялый двор, а сам направился ко мне.

— Мой принц, — поклонился он мне, — каждый ваш приезд приводит к последствиям.

— Да, капитан, чаще всего неприятным, — кивнул я, — вот сейчас мы с вами стали свидетелями открытого рабства. Вот не наглость ли это?

— Приношу свои извинения, мой принц, я лично…

— Не нужны мне ваши извинения, капитан Цаплин. Вы как раз в этом и не виноваты. — Вздохнув, произнёс я. — Нужно добиться, чтобы ваши подчинённые перестали брать взятки. Сколько они за тебя заплатили, Фиса?

— Пять золотым империалов, мой принц. — Ответила кошка.

— Неплохо зарабатывает труппа, раз может позволить себе такие траты только для входа в город. — Невесело улыбнулся я, создавая целительскую структуру и направляя её на кошку. — Вот так тебе станет лучше.

— Я проверю своих подчинённых. — Склонил голову капитан. — А труппу отправим в камеры. Вы будете сами проводить суд, мой принц?

— Зачем? Это дело можно доверить и управляющему городом, ведь он является судьёй. Тем более что наказание за рабовладение всего одно. Нужно только сначала разобраться, как вообще к этой труппе попала урена, а после на основании допросов можно будет и составить всю картину…

— Я вас понял, мой принц. Беру это дело под свой личный контроль. — Коротко поклонился мне капитан и отправил молодого стражника передать приказ.

— Капитан, здесь тварь Хаоса! — выбежал из постоялого двора стражник.

Кленс Цаплин поморщился, словно выпил испорченного вина и посмотрел на меня, после чего вздохнул.

— А за неё заплатили двадцать золотых. — Добавила кошка. —