— Ничего у нас не путают, всё под номерами хранится. А в палату дать шинель я не могу. Не мешайте мне работать! — начинала сердиться сестра.

Вася шёл в палату и, обхватив руками голову, садился на свою койку.

— Что, никак не выпросишься? — ласково поддразнивали его раненые.

— Что нельзя — то нельзя, — резонно замечал Егор Иванович, откладывая на столик книгу. — Врачи знают лучше нас! Вот почитал бы, как наука вперёд шагает! Что зря время терять? После войны нам эти знания на каждом шагу пригодятся.

Егор Иванович и Вася были в числе выздоравливающих, и оба готовились к выписке. Вася уже ходил, стараясь держаться молодцом и не хромать. Врачи обещали отпустить его в конце недели. Теперь каждый день казался Васе длинным, как год.

— Э-э-эх! — по-стариковски кряхтел Вася. — Держат человека, сами не знают чего! А на фронте люди нужны…

Лида и Нюра застали Васю и Егора Ивановича во дворе. Они сидели на скамеечке под деревом и беседовали.

— А, пришли наши пионерочки! — обрадовался Егор Иванович. — Сядь около меня, доченька… Скоро уеду я. Тогда уж после войны только повидаемся. Приедешь к нам в гости, в колхоз… Вот мне дочка пишет — богатый урожай они сняли, а ведь женщины да дети работали… Почитай-ка! — Егор Иванович вытащил полученные письма.

Нюра, присев рядом, терпеливо перечитывала их, удивляясь и ахая. Как бывало раньше, предложила написать под диктовку ответ.

Егор Иванович завернул рукав халата, показал больную руку, пошевелил пальцами:

— Сам теперь справляюсь. Медицина чудеса делает. Вот вырастешь, иди на врача. И дочке своей так закажу. Хороший врач — великое дело…

Егора Ивановича позвали в палату. Вася с Лидой разговаривали о ребятах. Нюра подсела к ним ближе.

— Привык я к вам. Правда, всё равно скоро расставаться, а всё-таки забегайте почаще. Как там с учёбой у вас, как ремонт идёт?

Лида рассказывала, передавала приветы.

— Эти дни никак нельзя было вырваться. Нам ведь тоже видеть тебя хочется, Вася. Ты хоть перед отъездом зайди в школу.

— Обязательно зайду! Да ведь вот не пускают ещё никуда, а то поработал бы я с вами денёк-два на стройке. Я бывало с ребятами весь день на пришкольном участке вожусь. Бо-ольшой участок нашей школе колхоз дал!

Вася начинал рассказывать о школьниках из своего села, вытаскивал из кармана полученные письма:

— Мало я кому писал отсюда, а всё-таки нашли меня мои ребята.

— Вот уедешь ты, Вася, и скучно-скучно нам станет… Приезжай после войны, Вася, ладно? — говорили девочки.

Вася растроганно благодарил:

— Спасибо вам, сестрёнки! Обязательно приеду. Я вас всегда помнить буду! Командир мой говорил так: хороший человек не вспоминается, а запоминается.

Когда девочки ушли, Вася лёг на койку и, закинув руки за голову, размечтался: «Вот кончится война… Вернёмся мы все с фронта, разойдёмся кто куда. В мирной жизни дело каждому найдётся. Только бы скорей до победы дойти!»

Вася представил себе благословенный день победы, ослепительное солнце и флаги над Москвой, мысленно увидел толпы счастливых людей и на трибуне товарища Сталина. «Ну что? Рассчитался с врагом, Вася?» — весело спрашивает его Сталин. «Рассчитался, Иосиф Виссарионович!»

Вася открыл светлые, затуманенные мечтой глаза и внезапно увидел около своей койки Трубачёва. Он вскочил и крепко обнял мальчика:

— Когда же ты пришёл? А я и не слышал — не то заснул, не то замечтался!

— Вася! Я о своём отце узнал. Он в полевом госпитале, контуженный, — сообщил Трубачёв.

— Да что ты… Верно ли?

Васёк рассказал о митинге железнодорожников.

— Теперь жди письма. Обязательно письмо будет, раз человек на поправку пошёл, — уверил его боец. — Я вот пока сильно больной был, ничего родным не писал. Зачем пугать зря! — Вася ласково погладил мальчика по плечу. — Дождался ты наконец весточки! Ранен — это не убит, врачи на ноги поднимут.

— Я бывало ночью проснусь — и страшно мне сделается: вдруг убьют? Теперь хоть знаю! — сказал Васёк.

— Молодец ты, крепко держался. Вот и правду командир мой говорил: надежда и в последней минуте живёт.

— Я все слова твоего командира запоминаю! — с живостью сказал Васёк. — Мне они в жизни помогают. И в тот раз, когда от Генки письмо получили, тоже помогли. Помнишь, как он сказал, что не плакать надо о товарище, а славные дела в честь его делать?

— Он зря слова не бросал. Скажет, как отрежет. Да ещё своим примером подкрепит. Как ему не поверишь!

Когда в госпитале наступил час послеобеденного сна, Васёк попрощался со своим другом и побежал на стройку. Он очень спешил, так как в первый раз нарушил составленное им самим расписание.

Глава 62

ГОСТИ

Гости застали хозяев за горячей работой. Наверху, в коридоре, несколько девочек мыли полы. Осторожно обходя мутные лужицы воды, ребята выносили в мешках битый кирпич и рваные куски старых обоев.

В одном из классов, стоя на стремянке, Леонид Тимофеевич белил потолок. Он макал в ведро длинную кисть, высоко поднимал её над головой; белые брызги летели сверху и расползались пятнами на синем комбинезоне.

В другом конце комнаты Толя Соколов, разложив на полу обои, аккуратно обрезал ножницами бордюр. Школьник из пятого класса помогал ему, развёртывая длинные трубки обоев и отмеряя одинаковые куски.

В соседней комнате Елена Александровна вместе с девочками складывала последнюю печку. Грозный с несколькими школьниками, вооружась тряпками и газетами, мыли окна. В большом зале слышались голоса рабочих и стук молотков — там настилали полы.

Внизу, в пионерской комнате, Федосья Григорьевна с помощью младших ребят ремонтировала наглядные пособия. Дети аккуратно раскладывали на столах цветные таблицы, карты и наклеивали их на марлю.

Пионерская комната была уже убрана, даже на окнах и на столе стояли цветы, принесённые школьниками.

Никто не слышал, как подъехала машина. Нютка первая сообщила своей учительнице:

— Федосья Григорьевна! К нам какие-то военные дяденьки приехали!

Гости прошли по нижнему коридору, заглянули в пионерскую комнату.

— Ба! Да тут, кажется, уже занятия идут! — удивился секретарь райкома, здороваясь с Федосьей Григорьевной. — Это какой же класс — седьмой или