Себастьян Фредерикс остановился перед Уолсингем-Хаусом, куда временно отселили двенадцать младших мальчиков из Флит-Хауса. Набрал номер на мобильном и мягко произнес:

– Привет, дорогая. Сегодня я никак не смогу. У нас тут все вверх дном. Можно позвонить позже? Я попробую вырваться завтра утром. Хорошо. Люблю тебя. Пока.

Убрав телефон в карман, Себастьян направился к своим подопечным.

* * *

Джаз подъехала к Конот-Холлу уже в темноте. Ни одно окно в особняке не горело, лишь откуда-то слева, со стороны небольшого крыла, лился слабый свет. Настойчивый звонок в дверь остался без ответа, и Джаз пошла вдоль здания. Повернув за угол, обнаружила дверь, над которой висела зажженная лампа, и позвонила.

Вскоре за дверью послышались тихие шаги.

– Кто там? – спросил испуганный голос.

– Инспектор Скотленд-Ярда Хантер. Я разыскиваю леди Эмили Конот.

После некоторого молчания голос спросил:

– Зачем?

– Леди Конот совершенно не о чем волноваться. Надеюсь, она поможет мне с одной семейной историей, только и всего. Я веду расследование, в деле замешан… друг семьи Конотов.

Дверь нерешительно приоткрыли, и Джаз увидела очень старое, но по-прежнему красивое лицо.

– У вас есть удостоверение? Вы наверняка та, за кого себя выдаете, однако нынче осторожность лишней не бывает.

– Разумеется. – Джаз предъявила удостоверение. – Можно войти?

– Да. – Женщина открыла дверь шире, впуская Джаз.

– Спасибо. А вы?..

– Я и есть Эмили Конот. Приятно познакомиться.

Джаз сразу отметила сходство Адели Кавендиш с матерью. Обе – высокие, элегантные, красивые. Твидовая юбка и кашемировый джемпер Эмили безупречно дополняли друга. На ногах, впрочем, были тапочки.

– Прошу за мной. В гостиной затоплен камин.

Прихрамывая, Эмили провела Джаз по узкому коридору в уютную гостиную. На стенах висели картины маслом; судя по слишком большому размеру, изначально они предназначались не для этой комнаты. В углу работал телевизор, Эмили тут же его выключила.

– Прошу прощения, я не ждала сегодня вечером гостей. Присаживайтесь, – пригласила она. – Налить вам чаю?

– Вы очень добры, но, пожалуйста, не утруждайтесь. Не хочу отнимать у вас много времени. Однако мне нужна помощь по воссозданию прошлого.

– По словам моих детей, я в нем живу, в прошлом, так что вы обратились по адресу. – Эмили улыбнулась: – Чем же вам помочь?

Эта бодрая женщина со светлым умом никак не вязалась с образом, который нарисовал Эдвард Конот.

– Вы уже наверняка знаете, что мы не верим в случайную смерть вашего внука Чарли, – начала Джаз.

Эмили задумчиво кивнула:

– Эдвард упоминал об этом, однако в подробности не вдавался. Он не любит меня огорчать, видит во мне слабую старушку, не способную выдержать дурную весть, хотя я, между прочим, пережила трагедию, которая Эдварду и не снилась, – и здравствую поныне. Вам удалось выяснить, кто совершил преступление?

– У нас есть подозреваемый, но для окончательных выводов мне необходимо больше знать о его семье. – Джаз помолчала. – Понимаю, как вам сейчас тяжело.

– Тяжело. – Эмили кивнула. – Новость о смерти Чарли меня опечалила. Однако, если хотите знать правду, я мало общалась с мальчиком и не особенно его любила. Наверное, я должна испытывать чувство вины, – со вздохом признала Эмили. – Чарли как-никак мой внук, но он, увы, слишком напоминал мне своего отца, которого я считаю напыщенным ослом.

Джаз с трудом удержалась от улыбки.

– Я уверена, что вам, по крайней мере, хотелось бы выяснить причину смерти Чарли.

– Конечно. Простите, инспектор, я увлеклась. Возможность высказываться откровенно – одно из преимуществ старости. Чем же я могу помочь?

– Дело в том, что недавно умер не только Чарли. Мертв также школьный куратор, Хью Данман, хотя здесь о преступлении речь не идет. Он покончил с собой.

На лицо Эмили набежала тень.

– Да, я читала некролог в «Таймс». Настоящий джентльмен, добрый и благородный. Пусть и заблудший.

– Почему заблудший?

– Вам ведь известно о сексуальности Хью? И о том, что он почти всю жизнь слепо любил моего сына?

– Известно. Леди Конот…

– Не надо. Лучше – Эмили.

– Эмили. – Джаз вынула из портфеля прозрачный файл и протянула хозяйке дома. – Вам знаком этот мальчик?

– Простите, мне нужны очки.

Пошарив за подушками кресла, Эмили с ликующим видом извлекла находку. Надела и внимательно изучила фотографию. Сняв очки, вопросительно посмотрела на Джаз.

– Ну как же, это мой сын Корин.

– Видите ли, это не Корин. Молодого человека зовут Рори Миллар, он учится в школе Святого Стефана.

– Силы небесные! – неподдельно изумилась Эмили. – Невероятное сходство, особенно с Корином в юности. Выпивка и наркотики пагубно повлияли на его внешность, перед смертью он выглядел не на двадцать шесть, а на все пятьдесят. Надо же… – Эмили вернула фотографию.

– Спасибо, Эмили. Вы подтвердили одну из моих теорий, – улыбнулась Джаз. – Ну а теперь не могли бы вы рассказать чуть больше об отношениях Корина с Хью?

– История довольно трагическая, – вздохнула Эмили. – Из беседы с Эдвардом вы наверняка поняли, что Корин был неуправляем. В кого он пошел, бог его знает. Ни я, ни муж бунтарями не были, а вот Корин был, причем с самого рождения. Страшно капризный ребенок. – Она хмыкнула: – Спать не желал ни в какую. Наверное, боялся что-нибудь упустить. Поступление в Оксфорд, конечно же, не помогло. Для Корина это оказалось манной небесной. Учиться он и не думал; развлекался напропалую и пробовал все подряд. Вот именно – все подряд.

– Тогда-то Корин и встретил Хью?

– Да. Хью преподавал, хотя по возрасту не сильно превосходил своих студентов. Ужасно способный парень. – Эмили покачала головой. – Такая жалость… Он далеко пошел бы, если бы не мой сын.

– У них была… связь?

– Притворная скромность ни к чему. Вы ведь уже в курсе, инспектор Хантер, – усмехнулась Эмили. – Когда об этом прознали оксфордские власти, Хью тут же уволили. Сына вскоре отчислили за всевозможные чудовищные преступления, в том числе за непосещение лекций в течение целого семестра.

– Корин любил Хью, как думаете?

Эмили задумалась. Наконец сказала:

– По-своему, наверное, да. Когда Корина отчислили, он приехал жить сюда, в поместье. В мгновение ока Хью тоже оказался здесь, в Норфолке, учителем в Святом Стефане. Хью всегда держался рядом с Корином. Я почти не помню такого, чтобы зайти в коттедж к Корину – и не застать Хью. Однако если вы спросите, являлись ли их чувства равными по силе, я без колебаний отвечу «нет». Видите ли, Корин не был… как бы это выразиться… всецелым гомосексуалом, а если бы и был, то вряд ли мог хранить верность Хью. Корину нравились не только мужчины, но и женщины. Из-за чего в конце концов возникла проблема.

– Вот как? – удивилась Джаз. – Корин