дороге разборки из-за неизвестной и несанкционированной слежки за нами и, во-вторых, как-никак – усиление… Да ещё какое усиление! В кузове каждой из трёх машин находилось по взводу армейского спецназа. Все были одеты в такую же, песочного цвета, ставшую почти белой от многих стирок спецназовскую форму. Вооружены. Да ещё и со спецсредствами!

– Удивительно! – хлопнул я водительской дверью, соскакивая с подножки машины. – Хоть бы нам про это кто-нибудь сказал! Валерий Витальевич! А вы об этом знали? Может, с нами и танки есть? Это просто «уму не растяжимо», – на манер Аркадия Райкина попытался пошутить я.

Розин промолчал. Понятно, что он тоже не был проинформирован ни о каком усилении.

В автобусе, уже продолжая движение, проинструктировали вновь появившееся подкрепление, возложив на него внешнее охранение. Оказалось, что у них все последние дни пребывания здесь идёт такая же чехарда из команд и событий. Они так же мечутся по городу в поисках чего-то и кого-то… «Хоть в этом мы не одиноки!» – возникла глупая мысль.

На полном ходу своих машин, подскочив к клубу уважаемого товарища Шмидта, автобусы затормозили, каждый – в отведённом ему месте, и наши подразделения посыпались из дверей транспорта, как будто бы занимать очередь за каким-то очень нужным дефицитным товаром. Пара вахтёров, мирно сидевших около дверей клуба, в оцепенении смотрела на приближающихся к ним стремительно бегущих людей в касках с автоматами, гранатомётами, одетых в белое, чёрное, необычное и невиданное. Буквально за мгновение мы заняли всё здание. Это оказалось почти традиционное строение советской архитектуры. Внутри находились просторные холлы и огромный актовый зал. Вахтёры, пока происходило это действо, не успели даже привстать со своих продавленных стульев-кресел. Из штурмующих на них даже никто не обратил внимания, наверное, потому что это были пожилые и седые люди. Под описание боевиков они уж точно не подходили. Кроме них, директора, буфетчицы, которая принимала товар, и ещё пяти рабочих-служащих, в помещениях никого не было. На всякий случай заставили всех поднять руки и обыскали. Удивительный результат: ничего не нашли! Отрядов самообороны, как себя называл народный фронт, не было…

Розин ходил, покручивая ус, как и все пытаясь понять: «Куда же так быстро испарилась эта банда вооружённых до зубов боевиков?» Позвонили по телефону в Управление, а также по своей закрытой радиосвязи сообщили о положении дел. Похоже, находящиеся там, в здании КГБ, не поверили нам, что здесь вдруг никого нет! Приказали тщательно обыскать помещение.

– Они точно там, по-моему… – и долго искал подходящее слово для определения действий наших начальников – «перетрудились», – сказал я сам себе.

Но, выполняя приказ, попросил составить план-схему здания и прилегающей территории, а сам, вместе с Розиным и местными операми, стал опрашивать очень нервничающего начальника клуба. Странным было то, что от сейфа, его личного сейфа, стоявшего у него в кабинете, не было ключей…

Кто-то принёс в кабинет начальника, где мы расположились для душевной беседы, найденную в одной из комнат Дома культуры винтовку.

– Это – рэквэзит для спэктакля! – с усмешкой сказал хозяин, коверкая русские слова. – Вы его нашли на складэ, гдэ хранытся всякий хлам для тэатра… Мы же здэсь ставим тэатральные постановки. У нас работает дрэмкружок.

– Какой, какой у вас кружок? – переспросил я.

– Дрэм…

– Драм. Спектакли ставят. Наверное, про революцию? Свою или чужую? – съехидничал Кшнякин.

Винтовка, действительно, была не из нашего времени. Похожа на ружьё времён покорения Сибири, поэтому мы её отставили в сторону до тех пор, пока ещё кто-то не притащил ящик бутылок с зажигательной смесью…

– А вот это уже другое дело! – воскликнул Розин. – Что это, уважаемый? Коктейль Молотова?[99]

– Что вы! Что вы! Это – тоже рэквэзит для спэктакла про войну, – взмолился начальник Дома культуры.

– Для реквизита сгодилась бы и вода внутри бутылки, а здесь – воняет керосином! Откройте сейф! Покажите, что у вас там хранится.

– Клуч – у бухгалтэра. В сэйфе – там её докумэнты…

– Вызовите её. Пусть придёт, откроет, – продолжал настаивать уже местный опер из КГБ.

Директор клуба стал куда-то звонить и опрашивать своих служащих в поисках ключа. Он специально часто переходил на азербайджанский язык, но видя рядом местного работника КГБ, не мог, наверное, сказать ничего лишнего, и чаще говорил, коверкая слова, на русском. Специально, чтобы остаться с непонимающими язык русскими, он выскакивал в коридор и там разговаривал со своими рабочими, уже переходя на азербайджанский. И вдруг там на родном языке он устроил выволочку одному из своих подчинённых, не опасаясь, что его кто-то может понять… Ох, как он его отчитывал и поносил… Но рядом был наш Алик. Не снимая надвинутой на лоб каски и никак не выдавая себя за местного, он исполнял негласную роль переводчика скрытых мыслей. Его карие глаза лишь выдавали напряжение, присутствующее в его голове. Он находился всегда недалеко от директора, чтобы слышать даже его полушёпот… А директор шипел на своего рабочего:

– Вы почему оставили бутылки? Я же вам сказал, везде всё проверить и убрать… Дураки бездарные! Вас ничего попросить нельзя… Тупицы безмозглые! Бараны паршивые! – а потом, перейдя на русский язык, добавил, улыбаясь, глядя нам в глаза, обращаясь к своему «безмозглому барану»:

– Схадытэ на пэрвый этаж, пожалуста, посмотрытэ у сторожа клуч с пэналом от сэйфа. И сдэлайтэ для наших гостей чай! Я вам сэйчас чайку сдэлаю, – говорил он, возвращаясь в кабинет, обращаясь уже к Розину, безошибочно определив в нём старшего.

А Алик уже успел мне на ухо шепнуть, для чего выходил директор в коридор на самом деле, а я, естественно, предупредил Розина. Конечно, мы и не собирались верить так вот просто всем словам служащих, которые нам встретились в клубе, тем более всё происходящее здесь, несмотря на отсутствие вооружённых людей, было нелогичным. В этот день и в это время здесь были все до единого штатные работники Дома культуры. Работал даже буфет с неимоверным количеством дефицитной любительской колбасы, которую буфетчица как раз раскладывала по холодильникам. Это вызывало большое сомнение лишь потому, что в городе почти никто и нигде не работал. Обходительность директора и его показная слащавость вызывали уже как минимум подозрение. А хозяин кабинета продолжал:

– Эё нэт, она уехала. А клуч толко у нэё…

– Извините, уважаемый, нам придётся не поверить в это и вскрыть сейф своими способами, – уже не уговаривая, а больше определяя дальнейшие действия, проговорил начальник отдела. – Действуйте! – обратился Розин ко мне.

Для меня это стало неожиданностью. «А, наверное, Валерий Витальевич вспомнил, что на Кубе мы проходили курс вскрытия дверей, сейфов и различных запирающих устройств, – стал размышлять я и примеряться