— Вы там как-то доведите, что у нас 12 тысяч гектаров сгорело. И российские войска тут ни при чем, а то та сторона разгоняет всякие небылицы, как русские здесь уничтожают заповедник, — подошла ко мне одна из немногих оставшихся местных жительниц. — Тут очень многие были завербованы СБУ и сливали информацию о расположении наших. Вот из-за ударов ВСУ леса и горели. 31 августа из-за обстрела села Покровка загорелось самое большое в Европе орхидное поле (60 гектаров орхидей. — Ред.), его тушили силами местных жителей. Села Кинбурнской косы под постоянными обстрелами со стороны того берега Днепро-Бугского лимана. Очаков прямой наводкой бьет, а говорят, что стреляют русские из Голой Пристани. Расскажите, что русские здесь ни при чем.

Рассказываю. И еще рассказываю, что «ответка» по Очакову идет практически каждый день. Сам слышал, как ночью на три артиллерийских «прихода», от которых здесь задрожали стены, разразился целый хор «выходов», от которых дом заплясал гопак.

Гранатометное гнездо на берегу моря

Обстановка на Херсонском направлении по-прежнему остается очень тяжелой — такова реальность последних на сегодня новостей. Объявленная эвакуация в 15-километровой зоне к востоку от Днепра — это, с одной стороны, попытка уберечь мирное население от самого печального сценария. А с другой — развязать руки военным, которые смогли бы делать свою работу в полную силу. Дать им пространство для маневров без опасения за жизни гражданских.

Впрочем, как показывает опыт эвакуации из Херсона, уезжать с насиженных мест хотят не все. В городе по-прежнему остаются люди, не готовые покинуть зону боевых действий. Хотя об этом здравый смысл уже не говорит, а кричит.

4 ноября 2022. Накануне ухода

Утро не сулило ничего доброго. Телефон разрывается от оповещений. Телеграм накрывает цитокиновый шторм: «Мы сдаем Херсон?! Почему российские войска побросали все блокпосты?! С администрации сняли государственный флаг! Это конец?!» Обилие восклицательных и вопросительных знаков вкупе с паническими абзацами, написанными заглавными буквами, говорят о том, что люди волнуются.

Вот так просыпаешься в один чудесный момент, а «белые» уже в городе. Некстати вспоминаю, как в такую неприятную ситуацию в 2014 году попал друг-военкор Семен Пегов, обнаружив на рассвете, что Славянск оставлен ополчением, а в город входят украинские войска.

Стоя в душе, рисую себе: последний обоз уже переправился на левый берег Днепра, понтонная переправа взорвана. Дамбу на Каховке обстреливают «Хаймерсами»…

А все-таки хорошо, когда можно вот так запросто, без расписания, принять горячий душ. Половина Донбасса этой «роскоши» лишена. Это первое, что поразило меня в Херсоне. Ни тебе веерных отключений электричества, ни перебоев с газоснабжением, ни очередей у водовозок…

Область практически безболезненно вернулась в родную гавань и экстерном стала российской территорией. Без мучительных испытаний, через которые люди бы проверяли верность своему выбору. Здесь очень быстро появились признаки государственности, российский банк, банкоматы и платежные терминалы на кассах… Уже к концу лета фактически это стал полноценный российский регион, со своей экономикой, связью и логистикой, завязанной на «большую землю».

И тут вдруг на тебе.

Аккуратно открываю входную дверь, проверяя на наличие какой-нибудь проволоки, намекающей на растяжку. Подхожу к машине. Приняв упор лежа, осматриваю днище на предмет «инородных тел»…

Эвакуация

— А я знаю, что вы там проверяете, — нарисовывается сзади соседская девочка.

— И что же? — встаю, отряхивая колени.

— Чтобы кошечки не было — чтоб не задавить.

— Умница, — хвалю сообразительную соседку. И еду в центр.

День полон солнца и беспечных прохожих. Я еду вверх по улице мимо Дома профсоюзов и Морского колледжа, мимо горсовета и Академии имени Ушакова. И вот тебе чудеса — над ними на ветру развеваются российские триколоры. У здания соцобеспечения с таким же флагом на крыше я сворачиваю к площади. Там на бывшей украинской областной администрации государственного символа нет. Странно. Ведь накануне он там еще был.

Объяснение находится просто. Российская военно-гражданская администрация (ВГА) в этом здании никогда не квартировала — здесь располагалась другая служба, но она съехала на тот берег еще неделю назад. Как, кстати, и ВГА. То ли флаг ветром сорвало, то ли хозяйственный завхоз вернулся за госсимволом с инвентарным номером, который числился на балансе, то ли кто-то намеренно решил пощекотать нервы взвинченной публике…

Как бы то ни было, на системную работу по избавлению от российских госсимволов это не похоже. Триколоры по-прежнему висят на всех административных зданиях, а с билбордов на бело-сине-красном фоне по-прежнему улыбаются молодые родители то ли в вышиванках, то ли в косоворотках, рекламируя материнский капитал. На здание без флага херсонцы никакого внимания не обращают.

Иду в супермаркет через дорогу. У входа просят милостыню старики. Вспомнил донецкий «Амстор» на Ильича образца августа 2014-го. Там нищие старики тоже стояли с протянутой рукой. Только там полки были полупустые. А здесь — ломятся от товаров. Отделы, которые пустовали еще неделю назад, вновь забиты до отказа. Появились исчезнувшие было колбасы и сосиски, сыр, алкоголь. Бизнес, как правило, первый чует что-то неладное и не будет работать себе в убыток. Тем более что здесь только-только привели в чувство всех торговцев, которые вдруг вздумали вести расчеты исключительно в гривнах или по грабительскому курсу.

Гастрономическое изобилие, которое, впрочем, позволить себе могут, как говорит Кличко, «не только лишь все», я воспринял как добрый знак. Кто ж будет везти товары в город, который вот-вот сдадут.

— Посторожить вашу машину? — знакомый чумазый пацан у кафе протягивает грязную ладошку.

— Охраняй, — кладу в нее 200 рублей.

Но столик на всякий случай занимаю у окна, чтобы авто оставалось на глазах. В Донецке, кстати, наоборот, посетители ресторанов стараются садиться подальше от стекла — на случай прилетов.

— Скажите, а пенсии, что ж, теперь выплачивать не будут? — «подплывает» в кальянном дыму официант. — У меня дочка инвалид. А Пенсионный фонд закрыт.

— Они выехали, — говорит мой товарищ. — Пенсии теперь только на левом берегу. Увы.

Вот этот факт жителей Херсона занимает намного больше исчезнувшего флага. На восточный берег Днепра съехали не только администрация и банки, но и соцслужбы… Соответственно, и любые выплаты теперь только там. Всем жителям Херсона до сих пор предлагают эвакуироваться — работает и паромная переправа, и речные катера. Но есть категория людей, которые, несмотря на все увещевания, будет сидеть до последнего. Пусть и без пенсий.

Впрочем, с «большой земли» тоже не всегда доходят хорошие вести. То на бюрократию жалуются, то на бездушность, то на разгильдяйство,