Шрифт:
Закладка:
Комиссия полагает, что психическое состояние Л. Авельца не оказывает влияния на трезвость и взвешенность принимаемых им решений. Строгое соблюдение врачебных инструкций свидетельствует, что психические проблемы Л. Авельца носят незначительный характер. <…>
Л. Авельц полностью способен осознавать и принимать ответственность, полностью дееспособен для исполнения обязанностей первого заместителя генерального секретаря.
Редакция журнала обращает внимание, что, несмотря на ясную формулировку Устава, требующую обязательного освидетельствования в МЦО ВОЗ, комиссия приняла решение, «рассмотрев предоставленные ей документы». Открытым остаётся вопрос, согласилась ли комиссия МЦО на подобное грубейшее нарушение правил добровольно?
44. Показания Икримы Савирис: файлы 39–45, выдержки
39. Авельц не верил, что за утечкой стоит председатель военного комитета Базиль Меро. Он считал, Базиль не решился бы на это сам. Он постоянно повторял: «Это враги, это враги, это враги», – и Саиду, и мне, и все слышали это от него регулярно. Неудача? – «Это враги». Что-то идёт не так? – «Это враги». Люди голосуют за «Фронт Независимости»? – «Враги, заговор врагов». <…> Под этой вывеской – «это враги» – прошёл весь второй год администрации Акиямы. Но кто эти враги? Кого он имеет в виду? Не «Фронт» Хаммида, нет. Ленро верил, что у него есть враги внутри администрации. Не сверху – хотя Акияме и моему брату он доверял всё меньше, – но снизу, в среднем звене. Это не разглашалось, но он поручил Корнелии Францен провести аудит Особого комитета – он считал, в ОКО существует враждебная ему лично группа, «секция», глубокая структура, которая преследует какие-то свои интересы.
Он говорил об этом с Саидом. Он считал, именно от ОКО террористы «Революции-49» узнали, что он окажется в Большом театре. Он прессовал Леопольда Леннера, требовал результатов, новых выводов по «Ночи». Но Леннер ничего не мог ответить – он действительно возобновил расследование, но ничего не обнаружил. Приказ об атаке отдал Токко Меонг – лидер «Революции-49», и известно, что он имел информатора в ФСО России. <…> Но «Революция-49» разгромлена ещё Керро Торре, Токко Меонг убит, все лидеры либо устранены, либо арестованы, китайский терроризм подавлен… Но Авельца такой ответ не устраивал. Он давил на Леннера, чтобы тот нашёл ему «врагов».
40. У меня есть предположение. Доказать его я пока не могу, может быть, в ближайшие дни какие-то документы вскроются. Медсправку в OST-REVOLT! слил он сам. Зачем? Думал, напугает Индию и Пакистан. Докажет, что «Термитник» – это не «один из» вариантов, что Ленро Авельц – лидер администрации! – готов пойти на крайние меры. Даже если это невыгодно, нерационально, Авельц – безумец, параноик, он отдаст приказ. <…> Армия Земли закроет воздушное пространство над границей, и попробуй открой огонь хотя бы по одному дрону… Патовая ситуация. Индия и Пакистан тогда либо продолжат эскалацию, и это ядерная война, либо разоружатся – и, если предположить, что Ньюарком руководит безумец, логично выбрать второе. <…> На одной из встреч «Монтичелло», кажется, в Японии, Ленро говорил о такой стратегии. «Стратегия безумца» – это придумали Шеллинг и Кан в XX веке, её использовали Никсон и Эйзенхауэр, мы моделировали её на занятиях по теории игр в Аббертоне. <…>
41. Авельц усиленно создавал впечатление, что он – настоящий центр администрации. Все эти «администрация Авельца», «голосом Акиямы говорит Авельц» – всё это ему льстило. Мифы, что Акияма ни шагу ступить без него не может, он распускал сам. Идея была в том, что Авельц – «злой полицейский», а Акияма – «добрый». Эта комбинация оставляла администрации широкий оперативный простор. Но – администрации, всей администрации, нашей всей команде: Акияме, Леннеру, Саиду, мне, всем нам – всему клубу «Монтичелло». <…>
Когда он озвучил нам свой план, когда объявил, что хочет взять Ньюарк… Это был массовый гипноз. Он превратил «Монтичелло» в штаб своей революции. Это же заложено в названии. М – «Монтичелло», «Меритократия», «Мондиализм». Авельц часто разглагольствовал о новой аристократии. Он говорил, отличительным признаком является то, что войти в неё может каждый. Это звучало чарующе. До той поры, пока ты не понимал, что идеальный мир, по Ленро Авельцу, – это мир, где правит Ленро Авельц. Он один знает, как всё устроено. Им надо восхищаться и ему повиноваться. Любое противостояние, несогласие приближает гибель человечества. Его мегаломания, его эгоцентризм, его вера, наверное, искренняя убеждённость, что он один может спасти мир, – всё было в нём с самого начала. И я это видела, и Саид видел, и Акияма видела.
Но раньше он хотя бы согласовывал свои планы с нами. Принимал коррективы. Он же с самого начала понял – генсеком ему не стать. Он сознательно пригласил на первую позицию Акияму, он доверился ей. <…>
42. Он подвёл Тэкеру уже в самый первый день. Мы долго обсуждали, как быть с Армией Земли. Все – и Саид, и Акияма, и Леннер – все считали, что «вторую фазу» нельзя объявлять сразу. Только Авельц был против. Он считал, всё равно «враги» всё узнают, всё равно будет утечка, надо идти в бой с поднятым забралом. Акияма просила его исключить часть про Армию Земли из доклада. Он отказался. <…>
Потом конфликт в связи с Хаммидом. Сперва Авельц считал, что это Леопольд Леннер подсказал Акияме предложить ему переговоры. Потом он обрушился на Саида. У нашей семьи были давние связи, «S-Group» сотрудничала с «ХамМед», и у нас были выходы на Хаммида. Акияма действительно поручила Саиду найти к нему подход, и мы говорили с Хаммидом. Но Хаммид был человек идейный, он согласился сотрудничать только по конкретной повестке… Авельц разозлился на Саида. Он думал, это Саид плетёт интриги за его спиной. <…>
Авельц ведь видел себя идеологом администрации. Он считал, он будет настоящим руководителем, а Тэкера – ширмой, она должна взять на себя рутину. То есть, наоборот, конечно, он хотел быть в её кресле, и чтобы она была в его. Но она так не считала. Мы ведь все, всё «Монтичелло», мы все из Аббертона. У каждого из нас своё «ви́дение». <…> И Акияма сама принимала решения.
