— А ты вспомни… как сидела ты с любовником и говорила, что мой у тебя только зад, — ну, я свою часть и снарядил. Нашей парчу на него да и носи.

Солдатская шинель

В разговоре с барином, солдат стал хвалить свою шинель:

— Когда мне нужно спать, постелю я шинель, и в головах положу шинель, и покроюсь шинелью.

Стал барин просить солдата продать ему шинель. Вот они за двадцать пять рублей сторговались. Пришёл барин домой и сказал жене:

— Какую я вещь-то купил! Теперь не нужно мне ни перины, ни подушек, ни одеяла: постелю шинель, и в головах положу шинель, и оденусь шинелью.

Жена стала его бранить:

— Ну как же ты будешь спать?

И точно, барин постелил шинель, а в головах положить и одеться нечем, да и лежать-то ему жёстко.

Пошёл барин к полковому командиру жаловаться на солдата. Командир велел позвать солдата.

Когда привели солдата, он сказал:

— Что же ты, брат, обманул барина?

— Никак нет, ваше благородие, — ответил солдат.

Взял он шинель, расстелил, голову положил на рукав и накрылся полою.

— Куда как хорошо, — говорил, — на шинели после походу спится!

Полковой командир похвалил солдата. А барину сказал:

— Кто поработает да устанет, тот и на камне спит, а кто ничего не делает, тот и на перине не уснёт!

Старуха и её петух

Одна пожилая женщина обратила внимание — прямо-таки с научной точностью, — что её петух всегда кричит перед самым восходом солнца. Поэтому она пришла к выводу, что солнце восходит лишь благодаря крику её петуха.

Когда петух сдох, она поспешила заменить его другим, ибо очень опасалась, что на следующее утро солнце без петуха может просто не взойти.

Однажды старуха поссорилась с соседями; она покинула деревню вместе со своим петухом и поселилась в другом месте.

Когда на следующее утро её петух закричал и чуть позже солнце начало медленно всходить на горизонте, она ещё раз убедилась в том, что солнце вставало только для неё, а деревня по-прежнему была погружена в темноту. Ничего, они сами напросились!

Однако старухе было очень интересно, почему крестьяне не идут к ней с мольбами о том, чтобы она вернулась в деревню вместе со своим петухом. Она объяснила это их упрямством и глупостью.

Страх богатыря

Шёл однажды добрый молодец Илья Муромец тёмной ночью в сторону города Мурома, по дорожке прямоезжей через леса Брынские. Зашёл уже глубоко и вдруг услыхал он на дереве да на ветвях шорох загадочный. Глядь туда, а там из темноты смотрят на него леденящие всю душу глазища. Мог это быть Соловей-Разбойник разве или смерть сама? Илья Муромец перекрестился и произнес вслух:

— Ежели смерть, то бери меня как есть. А ежели Соловей-Разбойник, то спускайся, да силами с тобою померимся, как честной народ да люд правдивый!

— Я — не смерть и уж вовсе не соловей, — молвил голос сверху, — а если отгадаешь три мои загадки, то, может быть, и никогда не узнаешь, кто я. Боишься ли? Попытаешь ли судьбинушку?

— А уж отчего бы и не попытать? — отвечал Илья Муромец. — Так и быть, спрашивай!

— Тогда слушай и отвечай сам. Сколько не было бы видно листьев на тех деревьях, коли не сияла бы луна со стороны, где так темно ночью, что хоть глаз выколи?

Призадумался Илья Муромец, и надолго призадумался.

— Хорошо поёшь, Соловей! И не разгадаешь так сразу. А сколько их видно-то там?

Но как глянул он наверх опять, так и замер весь. По ветвям струился вниз божественный, переливающийся волшебством свет.

— Ну тогда скажи мне, — приятнее послышался Илье Муромцу глас сверху, — может ли Жар-птица лететь выше неба, да выше облака белого, да над солнышком ярким, когда над славным городом Муромом дождь хлещет как из ведра, да молнии страшные сверкают?

— Жар-птицу не видывал, но, думаю, кто над облаками парит, тому и дождя не видно.

— Ну хорошо же, добрый молодец, — и тут начал ветер шелестеть да бушевать на ветвях, — тогда отгадывай третью мою загадку. Шёл ночью богатырь через лес, да встретился с неизвестным. Отгадал он две загадки, да про третью забыл совсем, потому как думал всё о луне, да о солнце, да о ветре с дождём, да как по другой стороне, да по блюдечку, да покатилось яблочко, в самую серединку упало, да укатилось от него далёко. А коли скажешь сколько раз обернулось вокруг себя, то, может, и отпущу на волю, а коли не знаешь, так и заберу тебя с собой, да в слугу своего вечного превращу.

Выхватил тут Илья Муромец палицу свою, топнул своей ногою, да так, что вода из-под земли хлынула. Закричал он голосом своим могучим, да так что весь лес содрогнулся, да отозвался ему.

— А ну, проваливай, сила нечистая! Не место тебе тут и загадкам твоим!

Но того уже и след простыл. Посмотрел по сторонам богатырь и, когда не увидел никого, пошёл себе дальше дорожкой прямоезжей в славный добрый город Муром. А за ним — тень его тёмная, как слуга плелась, да как раб, да как тот, кто и думать не умеет совсем, а только по пятам ходит, да по ночам пугает.

У страха глаза велики

Жили-были бабушка, внучка, курочка и мышка. Каждый день ходили они за водой.

Вот раз водоносы воды набрали и пошли домой через огород. А в огороде яблонька росла, и на ней яблоки висели. А под яблонькой зайка сидел. Налетел на яблоньку ветерок, яблочко упало — и зайке в лоб! Прыгнул зайка, да прямо водоносам под ноги.

Испугались они, ведра побросали и домой побежали. Бабушка на лавку упала, внучка за бабку спряталась, курочка на печку взлетела, а мышка под печку схоронилась. Бабка охнула:

— Ох! Медведь меня чуть не задавил!

Внучка заплакала:

— Бабушка, волк-то какой страшный на меня наскочил!

Курочка на печке закудахтала:

— Ко-ко-ко! Лиса ведь ко мне подкралась, чуть не сцапала!

А мышка из-под печки запищала:

— Кот какой усатый! Вот страху я натерпелась!

А зайка в лес прибежал, под кустик лёг и подумал:

«Вот страсти-то! Четыре охотника за мной гнались, и все с собаками; как только меня ноги унесли!»