А когда надел он первый орден,

Он сказал нам:

— Надо б награждать

Тех, чей подвиг молча благороден.

Ордена заслуживает мать...

А когда за столбик первых строчек

Дали мне в газете гонорар,

Мама, я тебе принёс платочек...

Как ценила ты мой скромный дар![103]

Никто не может дать матери столько, сколько даёт она. Мать дарит жизнь, заботу, ласку, бесконечную любовь. Расул Гамзатов не уставал писать и говорить о матери, о неоплатном сыновнем долге.

«Волнение, которое вызвал у меня образ моей матери, вначале было явлением внутренним, моим личным, впоследствии оно стало и внешним, всеобщим. Я писал о своей матери, о её коротких радостях и больших печалях, о её недолгой молодости и ранних сединах. Я писал о её шалях, которые ей приходилось часто красить в траурный цвет. Но потом я написал о светлых песнях матерей, которые они пели от колыбели до кончины сыновей. Ибо тот, кто забывает песню матери, забывает и родной язык — так говорил мне отец. Я всегда выделял три песни.

Есть три заветных песни у людей,

И в них людское горе и веселье.

Одна из песен всех других светлей:

Её слагает мать над колыбелью.

Вторая — тоже песня матерей.

Рукою гладя щёки ледяные,

Её поют над гробом сыновей...

А третья песня — песни остальные.

Да, мать уже не услышит мои запоздалые стихи о ней, но услышали многие живущие матери, их сыновья и дочери, они откликнулись на мою поэму. Среди сотен писем только одно было написано в виде злобного заявления в адрес вышестоящих органов на меня за эту поэму. Это был не читатель, а мой земляк — “брат писатель”. Он негодовал: как можно в такое величественное время о собственной матери писать, какие заслуги она имеет перед народом и государством... и так далее. Есть люди с заслугами и без заслуг. Есть люди хорошие и плохие, но нет матери, которая не имеет заслуг, и матери бывают для сыновей только хорошие...

В нашей печати много писали, но мало сказали о проблеме отцов и детей. О матерях и детях почти ничего не писали и тем более ничего не сказали. И, казалось бы, в этом нет необходимости, ибо, как справедливо писал Некрасов:

Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и позы

Одни я в мире подсмотрел

Святые, искренние слёзы —

То слёзы бедных матерей.

Я говорю не только о своей матери, а вообще о матери, которая является душой Мира, её началом и бесконечностью, я говорю о матери каждого в отдельности и в целом, “чтобы глухое равнодушие или невнимание к ней на совесть камнем не легли”».

Написанное Расулом Гамзатовым о матери вызывало у читателей тёплые чувства, они узнавали в его стихах своих матерей, находили в них свои переживания. И присылали поэту множество писем, которые, в свою очередь, трогали и волновали поэта: «Мне пишут о матери, которая от имени сына сама сочиняет себе письма и показывает их соседям. А сын давно забыл о своей матери, о её существовании».

Беды я не ведал с тобою, мама.

Сбегались удачи гурьбою, мама.

От счастья не знал я отбоя, мама.

Была моею светлой судьбою мама.

Так что же теперь ты ушла до срока?!

И в мире так сыро... Так одиноко[104].

Гамзатов часто вспоминал, как только что вернувшаяся из космоса Валентина Терешкова ответила на вопрос иностранного корреспондента о самом любимом человеке:

— Мама!

Любой человек, тепло говоривший о своей матери, становился в глазах Расула лучше и добрее.

Яков Козловский перевёл стихотворение «Мама», которое и теперь остаётся одним из самых популярных в творчестве Гамзатова.

По-русски «мама», по-грузински «нана»,

А по-аварски — ласково «баба».

Из тысяч слов земли и океана

У этого — особая судьба.

Став первым словом в год наш колыбельный,

Оно порой входило в дымный круг

И на устах солдата в час смертельный

Последним звоном становилось вдруг.

На это слово не ложатся тени,

И в тишине, наверно, потому

Слова другие, преклонив колени,

Желают исповедаться ему...

В июле 1965 года у четы Гамзатовых родилась третья дочь. Не дождавшийся сына супруг послал жене телеграмму: «Благодарю за принципиальность!»

Патимат, средняя дочь Гамзатовых, рассказывала в беседе с Таисией Бахаревой: «Когда на свет появилась моя старшая сестра Зарема, родителям было всё равно, сын это или дочь. Папа был совершенно счастлив, написал поэму “Зарема”... Ожидая моего рождения, папа с мамой надеялись, что будет мальчик. Они даже придумали мне два имени: Шамиль и Хаджи-Мурат. Женское имя загадывать не стали, но тут появилась я. Меня назвали в честь рано ушедшей из жизни папиной племянницы, дочери его погибшего брата. Ведь в Дагестане принято называть детей в память о покинувших этот мир родственниках. После рождения младшей сестрёнки Салихат родители уже не грустили, мама дала ей имя своей бабушки».

Когда счастливый отец примчался в Махачкалу, к нему потянулись родственники и друзья, чтобы поздравить с прибавлением в семействе. Гамзатов встречал их со словами «Добро пожаловать на остров женщин!». Так же — «Остров женщин» — называлась и одна из его будущих поэм, хотя содержание её было совсем иным.

«ХАДЖИ-МУРАТ». ДУБЛЬ II

«Хаджи-Мурату» Льва Толстого в кино фатально не везло. Многие хотели снять фильм по знаменитой повести, но дело не трогалось с мёртвой точки. Наконец за фильм взялись режиссёр Георгий Данелия, Расул Гамзатов и Владимир Огнёв — сценарист, бывший к тому же редактором на киностудии.

«Данелия должен был снимать эту картину, — вспоминал Расул Гамзатов в беседе с Феликсом Медведевым. — Но нашлись люди, которые сразу приклеили нашей работе ярлык: дескать, она мешает дружбе народов. Но почему мешает? Лев Толстой не мешает, а я мешаю? О Шамиле существует огромная литература, в том числе повесть Петра Павленко, давно не переиздававшаяся. С именем Шамиля