вечер разговор у них не клеился. Даже любимый бармен Мэк не сумел их расшевелить – от внезапного наплыва эмоций оба чувствовали себя оглушенными. В Миссури Джинна, Рик и девятнадцатилетняя Джейми со страхом ожидали нового нашествия журналистов. У них оставалось четыре недели на то, чтобы подготовиться. Казнь должна была состояться 7 марта 2001года в одну минуту пополуночи – в ночь на день рождения Джинны.

За десять лет, прошедшие со дня убийства Джулии и Робин, все Керри и Камминсы сильно изменились, и это было видно со стороны. Ни один из родственников Джулии и Робин не был тем же человеком, который 4 апреля 1991 года узнал страшную весть. Гибель девушек наложила свой отпечаток на каждого из них.

Но больше всех, пожалуй, изменилась Кэй. Чувство беспомощной ярости, которое она испытала после гибели племянниц, зажгло в ней новое пламя. Вернувшись из Сент-Луиса в Гейтерсберг, она загорелась жаждой деятельности. Вдохновляясь примером племянниц, сорокачетырехлетняя Кэй – медсестра, домохозяйка и мать троих детей – стала гражданской активисткой. Подруга устроила ее на организованные властями штата курсы помощи пострадавшим от насильственных преступлений, которые Кэй с энтузиазмом посещала. Уже через пару месяцев они с коллегами наладили регулярный выпуск бюллетеня «Крылья надежды», адресованного пострадавшим от насильственных преступлений и членам их семей. Через неполных три года бюллетень был удостоен награды губернатора за «выдающийся вклад в организацию помощи жертвам преступлений, за гуманизм, честность и преданность своему делу».

Но Кэй этим не удовлетворилась. На следующий год она передала в мэрию петицию и получила официальное согласие городского совета на объявление дней с 21 по 27 апреля «Национальной неделей защиты жертв преступлений». В том же году ее пригласили в Конгресс США на пресс-конференцию, посвященную обсуждению конституционной поправки в билль о правах жертв преступлений. Там она познакомилась с Джоном Уолшем – телеведущим передачи «Их разыскивает Америка» – и дала ему интервью, позднее показанное по телевидению. В конце концов и собственные дети обратили внимание на то, чем занимается их немолодая уже мать. Том, Тинк и Кэти с гордостью наблюдали, как она понемногу становится экспертом в области законодательства. К 1999 году она инициировала принятие в округе и в штате нескольких законов, обеспечивающих жертвам преступлений финансовую поддержку, в том числе оплату похорон, и психологическую помощь.

Но несмотря на достигнутые успехи, Кэй и не думала останавливаться. Ведь каждый раз, выигрывая в публичной битве за права очередной жертвы, она чувствовала, что вместе с ней победила еще одна Джинна.

За неделю до казни Ричардсона Тинк ушла из издательства, где работала, на пару часов раньше, чем обычно, – она не очень хорошо себя чувствовала. До своей квартиры в Квинсе она из деловой части Манхэттена добралась уже затемно и включила в доме свет. «Надо выпить чаю, – подумала она. – Может, полегчает». Включив в спальне телевизор, она пошла на кухню ставить чайник. Вскоре чай был готов, и Тинк направилась обратно в спальню, держа обеими руками дымящуюся кружку. Но не успела она шагнуть в комнату, как лицо на экране телевизора заставило ее замереть на пороге. На нее смотрел Антонио Ричардсон – шло шоу Рики Лейк.

В глубине души она знала, что рано или поздно этот день настанет, но с тех пор, как продюсеры с Court TV рассказали им с Томом о подготовке этой передачи, ничего о ней не слышала. От неожиданности она ахнула, резко опустила кружку на стол, разбрызгав горячий чай, бросилась к телевизору и с размаху ударила по кнопке. Потемневший экран смотрел на нее издевательски.

– Убирайся! Убирайся из моей комнаты! – яростно кричала она телевизору, глотая слезы. – Зачем только я так рано пришла?

Дав выход эмоциям, она чуть успокоилась. Бросила взгляд на часы: Кэти уже должна вернуться с работы. В гостиной Тинк набрала номер сестры и опасливо включила свой второй телевизор. Несмотря на отвращение, которое вызвало в ней лицо Ричардсона, ее как будто тянуло смотреть передачу дальше.

– Алло, Кэт? Слушай, включи пятый канал.

После короткой паузы на том конце провода послышалось:

– Вот, включила… Сериал «Семейная вражда», да? Что-то интересное?

– Черт, – выругалась Тинк. – У меня на пятом канале Рики Лейк.

– А-а, – саркастично протянула Кэти. – Восхищаюсь твоим вкусом.

– Ты не поняла, – сказала Тинк. – Там Антонио Ричардсон. В шоу Рики Лейк.

Сестра резко втянула воздух.

– Я не хотела смотреть это в одиночку, – сказала Тинк. – Но и выключить не могу.

– Ясно, – ответила Кэти. – Хочешь, я побуду на проводе?

– Да нет, спасибо… Я… Наверное, скоро Никки вернется. Или я позвоню Джо.

– Ну ладно, – ответила Кэти. – Если что, сразу звони, хорошо? Я узнаю, когда у нас будут показывать и запишу на кассету. Чую, мне тоже понадобится компания.

Повесив трубку, Тинк набрала номер сотового своего парня Джо, работавшего прорабом на стройке. Он взял трубку после четвертого гудка, когда Тинк уже снова расклеилась. По телевизору как раз закончили с биографией Ричардсона; начиналось интервью. Рики Лейк встала пожать Антонио руку. Голос за кадром произнес: «Прежде чем мы начнем, Антонио хочет сказать несколько слов». Оператор крупным планом показал Ричардсона, безуспешно пытавшегося скрыть неуместную ухмылку. Возможно, это было от нервов, но, даже если так, эта гримаса не добавляла веры его словам.

– Прежде всего я хотел бы это… как бы принести извинения семье Керри – семье убитых – за то, что случилось. Также я хотел бы извиниться перед своими родными за все, что им пришлось испытать, пока я был за решеткой.

– Вы попали в тюрьму для взрослых, будучи подростком, – сказала Рики Лейк, задумчиво склонив набок голову. – Как это было, учитывая ваш юный возраст?

Ричардсон пустился в описание ужасов, которые он наблюдал в тюрьме. На его глазах били и насиловали людей. Тинк слышала в трубке голос Джо, который не понимал, что происходит и почему она молчит, но не могла выдавить ни слова.

– Алло, Джо, – наконец скороговоркой выпалила она. – По телевизору показывают Антонио Ричардсона. Он на шоу Рики Лейк. Прямо сейчас. Я на него смотрю.

– О нет, – ответил Джо. – Ты как, в норме?

Тинк кивнула, но ответить не смогла и лишь громко хлюпнула носом.

– Я скоро буду, – сказал Джо. – Приеду как можно скорее.

Тинк слабо возразила, что с ней все в порядке и не стоит ради нее срываться с работы, но Джо и слышать ничего не желал. Когда он повесил трубку, она почувствовала облегчение. Смотреть шоу Рики Лейк становилось все труднее: Ричардсон назвал Тома лжецом и обвинил в обмане следствия, а «извинения» перед семьей Керри свел к полному отрицанию своего участия в совершении преступления. Он признал, что был в ту ночь на мосту Чейн-оф-Рокс,