– Ты слышала? – Аня встала и осмотрелась.

– Что?

– Здесь кто–то есть,– не успела она этого сказать, как рухнула на землю. У меня началась паника. Я быстро подползла к ней и начала трясти. Я звала ее, звала на помощь. Мне было страшно. Я уже зажала рыжей нос и хотела делать искусственное дыхание, но она засмеялась. Я до конца еще не понимала, что происходит. И ее смех казался мне страшным, ужасающим, я попятилась. – Ну смешно же! – говорила она сквозь смех.

– Ты что совсем, что ли?! – крикнула на нее я, хватаясь за волосы. – Это вообще было не смешно! Идиотка! Ты хоть понимаешь, как испугала меня?! Да… да ты!..

В ответ я слышала только ее хохот. Первые минуты мне было совсем не смешно, но потом я рассмеялась вместе с рыжеволосой, смеясь больше над ее заразительным смехом, чем над всей этой ситуацией. В таком хорошем расположении духа мы вернулись с ней вместе к другим ребятам. Аня сразу начала всем рассказывать, как она меня напугала, а я по ее совету направилась к Максиму, который сидел в одиночестве и думал о чем–то своем. Я встала перед ним, и он поднял на меня свои голубые глаза. Я молча взяла его за руку и повела за собой. Я старалась уйти от места, где сидели все остальные, как можно дальше, а Максим наоборот настаивал на том, чтобы мы не отбивались от них, так как это было опасно. Наконец, я остановилась и повернулась к нему лицом. Он смотрел на меня с каким–то удивлением. Он до сих пор выглядел уставшим, что меня очень огорчало. Тревожное чувство просыпалось всякий раз, когда я смотрела на него. Это, наверное, выглядело странно. Я молча стояла и смотрела на него примерно две минуты.

– Аня сказала мне, чтобы я проводила этот свой последний день правильно, – сказала я и исподлобья посмотрела на него. – Мне кажется, что правильнее его провести с тобой.

– Это не последний день, вот увидишь, – только и ответил он, засунув руки в карманы. Мы медленно стали ходить по лесу. Я стала помечать деревья, и Максим рассмеялся этому, ведь это напоминало ему момент из нашего общего прошлого. Как это было все–таки странно! То, что раньше казалось совсем не смешным, всплывает в нашей памяти в виде забавных историй. Мы ходили по лесу и вспоминали то, что нас объединяло. И какое–то непонятное счастье начинало греть душу. – Помнишь, когда тебе прострелили ногу? – спросил меня Максим, я кивнула ему в ответ. – Тогда никто подумать не мог, что после того, как Аня тебя избила, вы станете так доброжелательно общаться, как сейчас.

– Да, это точно! До сих пор удивляюсь тому, что мы начали нормально общаться. Все изменилось с того дня, когда все напились чистого спирта. Это было что–то!

– Ха–ха–ха! – по всему лесу раздался смех Максима. Я была рада тому, что он хоть немного, но развеселился. – Игорь тогда напился в хлам и все говорил о том, что он трезв как стеклышко! Я потом еле как дотащил его до кровати. Это был какой–то кошмар!

– Угу. А как рвало ученых! Они, видимо, так радовались своему успеху! А помнишь, как Вика била тряпкой Диму, когда вы ходили вдвоем в город? Я никогда не видела ее такой озлобленной!

– А как Варю облили водой, и ты выясняла, кто это мог сделать. Ты же тогда словно рвала и метала!

– Я уже скучаю по ней, – я тяжело вздохнула и остановилась. – Я боюсь, что больше никогда ее не увижу. Но правильнее будет оставить ее в бункере и не подпускать к нему никого, чтобы защитить ее и всех остальных. Чем–то всегда приходится жертвовать.

– Без этого никуда, – Максим так же тяжело вздохнул и посмотрел на меня внимательно. – Не надо ничего бояться.

Я промолчала, а мы пошли назад уже не в том расположении духа. Когда мы пришли к ребятам, то обнаружили их в том же состоянии. Было ясно, что чем ближе ночь, тем всем становится страшнее.

– Ну что за?.. – возмущался Дима, когда его снова выбрали, чтобы дежурить всю ночь. – Мне кажется, что вы уже просто издевайтесь надо мной, правда! – все смотрели на него с улыбкой, кроме Игоря, который, как мне казалось, был зол на него.

– Хватит ныть! Здесь всем страшно, не только тебе, – сквозь зубы произнес вожак и отошел от нас. Он и раньше был сердитым, но сейчас его немного даже потряхивало от злобы. Или это был страх.

Тем не менее, Дима в эту ночь дежурил все равно. Когда все начали ложиться спать, я подошла к нему, и мы договорились, что сначала он будет дежурить, а когда уже ему захочется спать, он разбудит меня. После этого уговора я легла рядом с Максимом, который уже спал крепким сном. Было холодно, поэтому я прижалась к нему. А Игорь не давал нам возможности разводить костер ночью, чтобы мы оставались незамеченными, хотя, мне кажется, люди правительства и так знали, где мы находимся. Я снова долго не могла уснуть из–за страха. И поспала я всего часа два, а Дима сидел на земле и по ходу дела уже спал. Я встала и решила подойти к нему. Было очень темно, поэтому я один раз споткнулась, пока дошла до друга. Он совсем не заметил, что я к нему подошла, я решила толкнуть его. Но как только я до него дотронулась, он рухнул на землю, словно тяжелый мешок. Я тут же крикнула Макса и перевернула Диму на спину. Он был холодным. Я уже знала, что он был мертв. Я ужасалась, глядя на его лицо. И пока потом его пытались привести в чувства, я уже чувствовала, как растет дыра в моей душе, я уже хотела утешить Вику. Я перестала понимать, что происходило. Все действия казались мне бессмысленными, все эти попытки остальных заставить Диму снова стать живым. Они ничего не понимали, а понимала только я, что он был мертв.

Я не проронила ни одной слезинки. Я думала уже о том, что обманываю саму себя, чувствуя какую–то душевную пустоту. Может, ее и не было. Я молча смотрела на стеклянные глаза друга, и не могла выдавить из себя горе. Мне стало просто одиноко и холодно. Боже, ну зачем я понимала, что больше никогда не увижу его? Мне нужна была вера, а