Так об этом президенту и сообщил по телеграфу. А он меня понял и не стал настаивать. Зато потом меня за сражение при Форте-Стоктон наградили Медалью Почета. Эта высшая награда США была учреждена Конгрессом совсем недавно в этом году. И я был одним из первых, кто ее сейчас получил. И по нынешним временам – это было очень круто. Сейчас награжденных такой высокой наградой было еще очень мало. Можно сказать, что я вошел в первую десятку награжденных. Новое звание и медаль еще больше подняли мой авторитет в войсках. Впрочем, он и так тут был очень высоким. Люди гордились тем, что служат под моим командованием.

До февраля 1863 года мы укреплялись на захваченных территориях Западного Техаса. Противник, отступивший за реку Пекос, никакой активности не проявлял. Конфедераты даже никакую разведку к нам не присылали. И это для меня было довольно странным. Мы же не только выперли техасцев из Аризоны, но еще и в Западный Техас вторглись. И захватили его часть между Рио-Гранде и рекой Пекос. Я то думал, что враги соберут армию и придут нас отсюда выносить. Поэтому мои люди усиленно строили укрепления на всех переправах вдоль реки Пекос. Но враги к нам так и не пришли.

Зато в Нью-Мексике произошли очень знаковые для нас события. Там трусливого и неинициативного генерала Кэнби сменил генерал Эдмунд Джексон Дэвис. Этот новый главнокомандующий силами Союза в Нью-Мексике был более инициативным и храбрым, в отличие от его предшественника на этом посту. И еще он был родом из Техаса. Не все техасцы в это время поддерживали Конфедерацию и отделение Техаса от США. Тут мне почему-то вспомнились сепаратисты Калифорнии. С которыми мы боролись в начале Американской Гражданской Войны. Те тоже были против властей своего штата и хотели присоединиться к Конфедерации. Вот и в Техасе тоже такие недовольные политикой своих властей нашлись.

И еще я вынужден сознаться. Это я не утерпел и нажаловался президенту Линкольну на трусость генерала Кэнби, отказавшегося мне помогать в захвате земель Техаса когда-то. А потом попросил президента прислать сюда кого-нибудь более решительного. Желательно влиятельного техасца, который принял сторону Союза, а не Конфедерации. За которым потом пойдут другие техасцы, недовольные властью Конфедерации. А то ведь мы для жителей Техаса являемся чужаками. И к нам они относятся довольно подозрительно и недоверчиво. Впрочем, тут все штаты так же живут. Здесь пока нет еще у людей сознания общности американской нации. Тут люди привыкли себя делить на техасцев, калифорнийцев, миссурийцев, канзасцев, алабамцев, вирджинцев и тому подобное. То есть для американцев сейчас важнее, не в какой стране они живут, а в каком штате.

Но если в тот же Техас вторгнутся вдруг войска Союза под командованием техасца. То жители этого штата будут к нам более лояльны. И президент Линкольн меня послушал и прислал сюда генерала Дэвиса. А с ним еще и прибыл 1-й Техасский кавалерийский полк. Состоявший из техасцев, принявших сторону Союза в этом гражданском конфликте. Я потом узнал, что конфедеративные власти штата Техас очень жестоко расправляются с вот такими людьми, несогласными с их политикой сейчас. Они своих сепаратистов вешают и стреляют. Причем без особых судебных разбирательств. Там даже малейшего подозрения хватает, чтобы приговорить человека к смерти. А вот в той же Калифорнии их всего лишь в тюрьму сажали. Зацените разность подходов. И еще я вспомнил как в Техасе будущего любили идеализировать эту Гражданскую Войну между Севером и Югом. Там многие техасцы с какой-то садомазохистской ностальгией думали об этих временах.

А что бы они сказали, если бы узнали, как в Техасе сейчас вешают и расстреливают людей, несогласных с политикой властей штата? Ага, демократия по техасский – она такая демократичная. Прямо аж блевать хочется. Где тут свобода мысли, которой так гордились все техасцы в двадцать первом веке? Здесь я ее точно не вижу. И еще меня добил так называемый «Закон о двадцати неграх». Который под угрозой смерти заставлял всех техасцев от 18 до 40 лет идти в армию Конфедерации, независимо от их убеждений. И при этом освобождал от призыва представителей администрации, священников и рабовладельцев, имеющих в собственности двадцать и более негров. То есть богатых плантаторов в армию Конфедерации почему-то не призывали насильно. Нормально так да? Бедняки, значит, должны идти и умирать ради того, чтобы богатенькие рабовладельцы и дальше владели своими рабами. Отличный план!

И в связи с этим у меня сразу же возник вопрос. А ради чего тогда воюют за Конфедерацию простые техасцы? Неудивительно, что многие из них просто не хотят этого делать. И всячески уклоняются от призыва в армию или бегут за границу штата Техас. Я тут много историй уже слышал за это время. О том как техасские рейнджеры и полицейские с ополченцами ловят таких уклонистов. И расстреливают их на месте без всякого суда и следствия. В этом южном штате сейчас царило беззаконие и диктатура конфедератов. И многим техасцам такое положение вещей совсем не нравилось.

Поняв это, я предложил генералу Дэвису свой план по отрыву Техаса от Конфедерации. Надо ведь только дать жителям этого штата понятную альтернативу. Надо призвать техасцев восставать и присоединяться к нам. Когда мы со своими войсками вторгнется в Техас. Вторгаться или нет? У меня такой вопрос даже не стоял. Я ведь и раньше не собирался тупо сидеть на нашем берегу реки Пекос и ни фига не делать. Даже без помощи войск генерала Кэнби я бы продолжил отжимать территорию у властей штата Техас. Но теперь когда сюда прибыл вместо Кэнби генерал Дэвис. То нам сам Бог велел действовать более активно. И освобождать техасцев от тирании конфедератов. Так прямо генералу Дэвису и заявил, когда пытался его уговорить вторгнуться в Техас вместе со мной. Впрочем, я мог бы так не стараться. Так как Дэвис тоже был настроен очень решительно. Он же сюда из Вашингтона прибыл, чтобы не отсиживаться в стороне. И думать, что про него все забудут. Как это делал раньше генерал Кэнби.

Еще из хороших новостей было то, что из Калифорнии ко мне пришло подкрепление. 4-й Калифорнийский пехотный полк под командованием полковника Шеридана. И четыре сотни всадников из Китежленда. Мы же домой