Сухов, вы летите с господами Голицыным и Зубовым соответственно. Первым взлетает экипаж Балашовой, вторым идет Гехт, потом Сухов. Поднимаетесь на пятьсот метров делаете по пять кругов и приземляетесь в том же порядке.

Два Ивана, не надеявшиеся предстать перед Самодержцем Всероссийским в качестве пилотов и неожиданно получившие такую возможность, сдернули с головы пилотки и напялив шлема бодро двинулись к аппаратам. Гвардейцы потопали следом. А Катьку с её пассажиром уже проверяли на предмет готовности к полётам Архипка с Ярошенко, которые и дали разрешение Петьки Кожину запускать мотор.

Я дал первой паре команду на взлёт и тут обратил внимание на хмуро вопросительное лицо императора. Поняв в чём дело, я почтительно произнёс:

— Не извольте беспокоиться, Ваше Императорское Величество. Екатерина Балашова пилот от бога. По умению управлять паралётом с ней может сравниться только вон тот, — указал я на Архипку. — Но он парень хулиганистый, а Екатерина в этом отношении гораздо надёжней.

Император понимающе кивнул и стал смотреть, как его сын покоряет воздушное пространство. Катька, поднявшись на оговоренные пятьсот метров, плавненько нарезала положенные круги. А вот Сухов с Гехтом явно решили немного поиздеваться над своими пассажирами. Они несколько раз устраивали змейку, заставляя паралёт поворачивать то вправо, то влево. Прием в принципе безобидный, но непривычных пассажиров укачивает не слабо.

Так оно и вышло. Если Георгий вылез из кресла свежий как огурчик, то господа гвардейцы тоже напоминали огурчики своим зеленоватым видом, но старались не подавать виду, тем более, что их встречали вспышками магния два допущенных за ограждение фотографа. Ну, значит, снимки в газеты попадут уже сегодня. Фотографы снимали в основном царевича с Катькой, но и гвардейцам пришлось попозировать в горделивых позах, опираясь руками на рукояти сабель, благополучно дождавшихся новоявленных покорителей воздушного океана, под моим присмотром на земле.

Фотографы видимо извели прихваченные с собой фотопластины и, свернув аппаратуру, отбыли. За главных героев сегодняшнего шоу, Георгия и Екатерину, взялись репортёры. Они наперебой расспрашивали их о полете и ощущениях и планах. Наконец Георгию это надоело, и он их вежливо послал, сославшись на дела, и репортёров тоже попросили выйти за ограждение.

Отвязавшись от назойливых газетчиков, Георгий подошёл ко мне:

— Господин Щербаков, я хотел бы научиться пилотировать ваши «паралёты». Это возможно?

Смотри-ка сработало! Зацепило парнишку. Летать ему понравилось. Подозреваю, что наша пилотесса Екатерина Балашова играет здесь не последнюю роль.

— Для вас, Ваше Высочество, нет ничего невозможного, но как на это посмотрит ваш отец?

— Уверен, он не будет против, впрочем, я сейчас его спрошу.

Он подошел к отцу и стал ему что-то экспрессивно втолковывать. Тот выслушал его и, ничего не отвечая, направился ко мне:

— Господин Щербаков, насколько велика опасность самостоятельных полётов на ваших аппаратах?

— Полёт на «паралёте», Ваше Императорское Величество, для опытного пилота гораздо менее опасен, нежели езда верхом на коне вскачь по пересечённой местности для всадника. И потом, обучение будет идти поэтапно под руководством опытных инструкторов.

— Ты имеешь ввиду эту отчаянную девицу? — с непонятной усмешкой спросил царь.

— Ну почему же, есть среди нас и другие достаточно опытные пилоты, но я бы рекомендовал Екатерину Балашову.

— Отчего так? — поинтересовался царь.

— Причин, Ваше Величество, несколько. В том, что она очень хороший и опытный пилот я убеждать не буду. Но кроме того она умна, терпелива и дисциплинированна. А это означает, что Его Высочество под её руководством пройдёт все необходимые этапы обучения. К тому же она довольно хорошо говорит на французском и отлично на итальянском языках, что поможет ей более уверенно общаться с Его Высочеством.

— Ну что же, звучит убедительно!

— Главное, Ваше Императорское Величество, что через несколько лет вы получите компетентного командующего военно-воздушным флотом.

— Даже так⁈ — обвёл тот скептическим взглядом сына.

Тот очень хотел казаться спокойным, но заметно волновался, ожидая отцовского решения.

— Быть по сему! — произнёс император и усмехнулся нарочитой пафосности этих слов.

Ещё раз оглядев нас он, повернулся и пошёл к каретам за ним тронулись его жена и дети, следом потянулась и свита. Георгий же остался, остались и гвардейские офицеры…

— Поздравляю вас, Ваше Высочество, отныне вы первый курсант ещё не существующего училища летчиков. Надеюсь, что вы не будете возражать, если учить вас будет Екатерина?

— Не буду! — чуть покраснел тот.

— Тогда вовремя занятий мы будем называть вас по имени, без величания.

— Согласен! Зовите просто Георгием.

— Договорились. Пилотская форма у вас, курсант Георгий Романов, уже есть, значит завтра начнем занятия.

Когда я назвал царевича Георгием, гвардейцы дернулись, и на их лицах явственно проступило желание как минимум набить мне морду и как максимум пристрелить на дуэли. Вот же столичные мажоры! Надо как-то сбить с них спесь, и отбить всякое желание вызвать меня на дуэль. Я, разумеется, на их подначки, если таковые последуют, не поведусь и стреляться с ними не стану, но крови мне попортить они вполне могут.

— Вы, господа гвардейцы, тоже желаете научиться летать? — спросил я насупившихся молодцов в гвардейских мундирах.

— Желаем! — горделиво опершись на саблю и картинно выставив вперёд ногу, сказал Голицын.

— Если курсант Георгий Александрович Романов не против, то возьмём в курсанты и вас. Только запасной лётной формы у нас больше нет. Придется вам, господа, самим заказать её. Учиться летать без специальной одежды чревато ушибами и травмами. Как только обзаведетесь лётной формой, сразу же приступим к вашему обучению.

— Да где же мы её возьмем? — спросил Зубов.

— Закажите у портных. Там нет ничего сложного. Нужна прочная кожаная куртка и шлем. Шлем не обязательно делать твёрдым как у нас, достаточно того, чтобы он защищал голову от ушибов, которые при обучении неизбежны.

Мне не хотелось связываться с мажорами из высшего общества, поэтому я и старался как-то от них отделаться.

— И ещё одно существенное условие господа!

— Что за условие? — раздражённо спросил Голицын.

— Условие это строжайшая дисциплина во время обучения. Вам придётся подниматься на паралётах на довольно большую высоту, собственно вы уже поднимались на пятьсот метров. А высота не прощает небрежностей и ошибок. Так что если вы не готовы строго следовать указаниям инструктора, то лучше вам и пытаться не стоит летать, — пошел я на явное обострение. И не ошибся.

— Да что ты себе позволяешь? Ты! Штафирка штатская? — вскипел Голицын, хватаясь за саблю.

Однако!