показалась полной противоположностью Алины, которая мне в тот момент наскучила. Я понял, что впервые в жизни по-настоящему влюбился. Катя по-модному не верила в любовь, но все равно не отказывалась от моих чувств, теша свой эгоизм. Мы с ней постоянно забредали на вечеринки к незнакомым людям, пробовали запрещенное, меняли образы, для развлечения раскрашивали волосы и ногти. Для нее жизнь, слова и действия были игрой. Ее смех, поцелуи, признания были искусственными. Она вся целиком и полностью была синтетической. Она ни к кому и ничему не относилась серьезно и с привязанностью, поэтому ей все удавалось. Она никого не любила, и поэтому стремилась, чтобы все любили ее.

Вскоре у нее начались резкие перепады настроения и истерики. Грянули приступы, срывы и мнимые депрессии. Я старался ее поддерживать и находиться рядом, но тем самым ее лишь отталкивал. Кармический удар пришелся бумерангом. У Кати появились новые мужчины. Я навязывался и унижался до последнего, но все попытки были напрасны. Розовые очки оказались сорваны банальным этапом взросления. Я потерял себя и, бросив колледж, в тотальной безысходности вернулся домой.

Чтобы угодить свирепому отцу, я все-таки устроился на его завод. Чувство отчаяния и непригодности, испытываемые там, мне не передать словами. Каждый вечер уходя оттуда я размышлял о суициде. Отдушиной снова стала Алина, которая не искала мне замену даже после моего отъезда. Девушка устроилась кондитером в кафе и продолжила свое тихое, мирное существование. Мы продолжили как ни в чем ни бывало наше тесное общение. Я понимал, что девушка готова в любой момент вернуться ко мне и наконец строить семью, но я не хотел обжигать ее снова своим мировоззрением и мыслями, что желаемое ею будущее — рутинное прозябание. Но со временем мы все равно с ней вернулись к половой связи. Для меня это был просто секс, Алина же его считала любовью. Она надеялась, что время изменит меня, но оно лишь портило и совращало.

Через год ко мне пришло просветление, и я сбежал. Я ощущал порочность своих действий и поступков, но на этот раз я пообещал себе принести себя в жертву приключениям, а не физическому и моральному угасанию. Поначалу я кочевал по приближенным курильским островам, а затем открыл тайник Магелланцев. Именно по этой причине, а не какой другой, я нахожусь здесь. Вот так. Оказывается, за каждым личностным становлением скрывается чья-то трагедия.

Дослушав подробную пронзительную историю, Маше и Кириллу не нашлось, что сказать. Вроде бы ситуация казалась обыкновенной, а вроде и самой что ни на есть жизненной и знакомой каждому.

— Будто бы человек всегда совершает одни и те же ошибки, — озвучил мысли Антон. — Но обходить их стороной он не в силах.

— А с родителями ты поддерживаешь связь?

— Отец меня знать не желает. Каждый раз, когда я звоню маме, он запирается в соседней комнате, чтобы не сорваться. Мама несмотря ни на что любит меня и ждет домой. С годами она перестает замечать обиды и понимает, что времени на них нет. Младшая сестра учится в средней школе, а брат ушел на СВО и с конца мая на фронте.

— Тяжелый период для родителей, — заключила Маша.

— Да, — подытожил с необратимой грустью Антон. — Но у каждого своя дорога.

Прислонив правую щеку к спальнику, Кирилл внимательно слушал и за все время повествования ни разу не моргнул.

— А у вас какая предыстория? — переключился с чуткостью Антон.

Маша беспомощно опустила глаза вниз, понимая, что за раз передать весь масштаб не сможет.

— Все началось с психушки, — пониженным голосом ответил неожиданно Кирилл.

— А туда как попали?

— Все началось там, — повторил Кирилл уже надломленным голосом, — до нее ничего не существовало.

Антон и Маша увидели, как напряженные глаза Кирилла покраснели и по щеке побежала крупная слеза. Он с раздражительностью вытер ее рукавом толстовки.

— Простите, — выдавил он из себя, не в силах больше сдерживать наплыв депрессивного состояния. Все казалось блеклым, ненужным и бессмысленным. Глотку до удушья сдавливал ком, а на душе будто скребли когтями десятки кошек. Хотелось выпрыгнуть за пределы вагона и покончить со всем раз и навсегда.

— Кирюш, — со слезами на глазах потянулась к парню Маша и, взяв его голову в свои руки, прижала к себе.

Парень не стыдился своего состояния и не прятал лица. Ему было абсолютно плевать на весь окружающий мир.

— Я могу чем-то помочь? — спросил с неловкостью Антон, не сталкивавшийся с подобными ситуациями.

— Нет, — отрезала Маша. — Лекарств с собой нет… Но скоро все пройдет… Все будет хорошо…

Девушка гладила его длинные волосы и убирала их за ухо. Кирилл сделал глубокий вдох и попытался блокировать пожирающий мысленный поток. Антон в бездействии замолчал и принялся караулить следование поезда.

6.

В лечебном молчании ребята следовали до момента смены ландшафта за пределами железной дороги. Зеленые травянистые поля, глухие смешанные леса и блестящие на солнце озера перешли в старые деревянные избушки и вспаханные поля горчицы и пшеницы. В нос ударил слащаво-приторный аромат полыни. Местные жители привыкли к здешним поездам, поэтому особого значения транзитный состав из Шанхая для них не представлял, и пассажиры могли без опасения любоваться просторами. Положение изменилось, когда дома начали постепенно расти и из деревянных превращаться в кирпичные и бетонные. Большой город с распростертыми объятиями принимал в себя иностранный экспресс.

— Мы в Варшаве, — с точностью заметил Антон, — время скрыться в подполье.

Маша обеспокоено засуетилась и начала собирать вещи. Кирилл оставался в состоянии фатального равнодушия и делал что-либо лишь ради команды. Он первым скинул свой рюкзак в пролет между товарами и проскользнул туда же. Места оказалось впритык, но по удачной случайности все имели худощавое телосложение, идеально подходящее под паззл.

— Как мы отсюда вылезать-то будем? — пролезала вперед Маша, стараясь не застрять.

— Если что, вытащат, — нервно пошутил Антон.

Чувство ответственности к нему возвратилось и в глазах заблестела тревога. Поезд начал замедляться, а над головой все чаще проносились верхушки элитных зданий.

— Хоть одно хорошо — с расписанием остановок мы попали в точку.

— Лучше бы их вообще не было, — перешла на шепот девушка.

Троица выстроилась в одну узкую линию. С трудом получалось двигать головой по сторонам. Снижение скорости казалось вечным, время текло ужасно медленно. Уже за полчаса до окончательной остановки друзья решили перейти на беззвучный режим. Когда поезд прекратил ход, все затаили дыхание и с учащенным сердцебиением прислушивались, что творится снаружи. Пот заливал глаза, спина ныла от неудобства, но путешественники героически продолжали стоять без движения, вдыхая запах защитных товарных досок. Нервные клетки