— А не боишься, что уже поздно? — с вызовом, глядя на меня какими-то холодными глазами, спросил Фил.

— Ты откусываешь головы крысам, а не людям, значит, не все потеряно, — уверенно сказал я.

— Это пока, но крысы не утоляют моего голода… — тихо признался Фил. — А есть я хочу больше всего на свете.

— Мы справимся… — без тени сомнения ответил я. — Пойдем со мной в замок, Фил.

— Чтобы ты запер меня в темнице, пока я не подохну от голода? — рассмеялся Фил. — Нет уж, уволь!

Он поднялся, всё тело его как будто затяжелело, стало по-медвежьи грузным и обманчиво неповоротливым. Казалось, что добром Фил идти не согласиться и тогда мне придется заставить его силой. А это будет ой, как не просто.

— Чтобы ты никому не навредил, пока я ищу способ спасти тебя, — сквозь зубы, по слогам процедил я.

— Ты сам-то в это веришь, сокол? — недоверчиво скривился Фил.

Раньше он меня никогда соколом не величал, обычно всегда было простое дружеское Эрик и это чужое обращение — «сокол» тоже выдавало его отдаления от своей прежней личности. Личности, которая мне была по-дружески очень близка.

— Да, — твердо сказал я, глядя в глаза Филу. — Я спасу тебя, Фил, любой ценой. Позволь мне тебе помочь.

Фил замер, казалось, в нем происходила какая-то внутренняя борьба.

— Ладно, сокол, — сделав над собой усилие, согласился он, — я пойду с тобой, но не потому, что верю в своё спасение, а потому, что хочу умереть человеком.

Мы нашли у Фила в шкафу штаны и рубаху, я оделся. Все одежда была мне чудовищно тесна и при каждом движении трещала, грозя оставить меня посреди улицы совсем без штанов.

Всю дорогу мы с Филом шли молча. Я по ходу заметил, что вода с улиц стала убывать, значит, плотину все-таки закрыли. Одной заботой меньше.

Фил старательно смотрел себе под ноги, но, как только мимо нас кто-то проходил, вздрагивал, оглядывался, по-звериному ведя носом. Морщился, будто от прохожего нестерпимо воняло, и вновь утыкал взгляд в землю.

Каждый раз я напрягался, откровенно говоря, боясь, что чей-то запах покажется ему аппетитным и мне придется вставать между другом и его жертвой. К счастью, этого не произошло.

Когда мы, наконец-то, дошли, и я с грохотом закрыл за Филом решетку темницы, я смог выдохнуть с облегчением. Фил же уселся на земляной пол и, казалось, потерял ко всему интерес.

— Терпи, Фил, я найду выход, — пообещал я напоследок, а он даже не посмотрел на меня.

Я пошел в замок искать этот самый выход. По пути мне встретился Харви, точнее то, что от него осталось, он сильно хромал, рука неестественно сгибалась, будто напрочь лишившись костей. Он сильно похудел. Лицо осунулось. Мимика меняла одну гримасу на другую.

Сомнений не оставалось — первым делом я должен разыскать Хлою и вернуть Харви его харму. При виде того, что стало с оруженосцем отца, мне сделалось стыдно, что я этого до сих пор не сделал. Признаться, беда и страдания Фила затмили для меня всё остальное и про беду и страдания Харви я на некоторое время думать забыл. А вот отец, мог бы и начать уже суетиться для спасения своего друга. Но он, кажется, на него срал с высокой колокольни и лично в моих глазах это его совсем не красило. Вспомнилось, как на площади он и меня призывал на первое место ставить политику, а потом уже друзей… Я сжал кулаки.

— Сокол, я тебя как раз искал, — слабым голосом поприветствовал меня Харви. — Хотел попросить тебя… Завтра ночью меня не станет, передай, пожалуйста, вот эти письма, — он достал из кармана и протянул мне связку писем. — Одно моей матери, одно жене и еще одно сыну. Мое имение на Юге. Обещай!

— Харви, брось, мы сейчас же найдем эту паршивку Хлою и вернем тебе харму! — решительно отодвигая стопку писем, ответил я.

— У вас слишком много дел с Гебом, сейчас не до меня. Нужно восстанавливать город, слишком много людей нуждаются в вас! Я никого не виню, Эрик, я все понимаю, так устроена жизнь. Я, видимо, исполнил свое предназначение. Я просто хочу, чтобы ты выполнил мою последнюю волю! — взмолился Харви.

— Хорошо, Харви, давай свои письма, если вдруг мне не удастся найти твою харму, я передам их твоей семье, — пообещал я.

Пообещал, чтобы не продолжать этот бессмысленный спор и начать уже действовать. Я спрятал письма себе в карман.

— Спасибо.

— А теперь тебе нужно отдохнуть, — посоветовал я.

Харви кивнул и похромал дальше.

А я вспомнил еще про одну свою заботу, которая висела на моей несчастной шее. И от этого воспоминания я так тяжело вздохнул, что моя тесная рубаха, не выдержав мощи моего вздоха, разошлась по швам.

Я спас из деревни пять девочек и теперь отвечал за их жизни, как сказал один мудрый человек из моего прошлого мира, мы в ответе за тех, кого приручили.

Однако, прежде чем бежать спасать всё человечество, что нуждалось в моей опеке, мне жизненно необходимо было сходить в душ, переодеться и поесть. Иначе, через час я просто свалюсь замертво или от голода или задохнувшись от вони своего давно не мытого тела. Все же я не средневековый рыцарь, которые могли не мыться годами.

Помылся я быстро, мимоходом отметив, что я уже далеко не тот задохлик, что был прежде, но прокачать своё тело всё еще требовалось основательно, для чего нужно найти время, а его основательно не хватало. После душа я почувствовал себя человекам, а надев чистую рубашку и штаны, даже человеком приличным.

Я не хотел встречаться с отцом, поэтому решил поесть на кухне. Там меня, жадно поедающего все подряд, и обнаружили Леон с Томашом.

Блондинистые волосы Томаша казались намного темней от пропитавшей их воды, и лично мне сразу стало понятно, кому город обязан закрытию плотины. Я про себя отметил, что уже давно не чувствую той неприязни к Томашу, которая разделяла нас поначалу, даже наоборот, я невольно проникался к этому честному прямодушному дуралею уважением.

— Эрик вот ты где, — обрадовался Томаш.

— Да, я вот где, — по инерции спаясничал я.

—