Бунтовщики думали вызвать сочувствие рассказами, каким страшным противником оказался Сын Богини, но вместо этого селяне испугались за себя: ежели новый Великий князь столь могущественен, то лучше с ним не конфликтовать, ничего хорошего не получится. И чтобы на них не упала вина в укрывательстве преступников, похватали всех, связали и заперли в крепком сарае под надзором. А когда за ними пришли, то всех сдали…

Росс заметил какие-то трудно уловимые перемены в Селиче. Он вернулся немного иным, хотя внешне не изменился, да и в поведении — тоже. Вчувствовался в общее настроение его дружинников и понял: сильно выросло уважение к большему воеводе. Все помнили, что он один не поддался мозговой атаке пауков, не оцепенел, а смело вступил в бой и разом изменил ситуацию, которая могла привести к гибели всего отряда.

В разговоре Селич пояснил:

— Я уже прежде сталкивался с ними. На меня их чары не действуют. Знай они это, то не решились бы напасть. Но в этом моей заслуги нет — просто я такой. Как муравей.

В ответ на непонимающий взгляд Росса большой воевода пояснил:

— А мурашей тоже растопыркам не обездвижить, они сами порой нападают на пауков. Те очень не любят их и стараются обходить стороной.

Росс покачал головой:

— Очень интересно, я этого не знал…

+ + +

Росс долго обсуждал с Сеченем и отцом проблему наказания бунтовщиков. Они говорили, да и сам он понимал, что братья Одура — Уго, Бидол, Маль заслуживают смерти. Но не хотел выносить подобный приговор.

Волхв убеждал:

— Это выше человеческих мерок: хочу — не хочу, жалко — не жалко. Подход должен быть княжеский — в интересах народа. Необходимо, надо! На власть, на устои посягать нельзя. Это должно быть впитано с молоком матери. А преступникам ты обязан выносить строгую кару, дабы другим было неповадно.

Всеслав хоть и с оговорками, но поддерживал его:

— Мягкость князя не должна воспринимается как слабость.

Росс долго всё обдумывал, сомневался.

Разговаривая с Ведой на расстоянии, как он это постоянно делал, пытался попросить совета у девушки, но та сказала, что на подобные вопросы он должен искать ответы сам.

Юноша шёл на суд, не решив окончательно, что он там скажет.

Суд длился недолго, дело являлось очевидным. Братья были хмурыми, они хорошо помнили, какие приговоры выносил Одур, а потому пощады не ждали.

Наконец начал говорить Росс:

— Приговор один и несомненный — смерть. — Он сделал паузу. — Я заменяю её ссылкой за пределы государства на юг. Ежели кто вернётся — приговор немедленно привести в исполнение. Я сам прослежу за этим.

Маль, Уго, Бидол явно обрадовались, приободрились. На их лицах порой мелькали улыбки, которые они старались согнать с лица.

Тут же Сувор выделил десятку дружинников, которые отправились с изгнанниками на юг.

В следующие дни, занимаясь своими делами, Росс иногда входил в сознание того или иного брата Одура, проверял, как исполняется их выдворение. Особенно часто следил за мыслями Уго: тот был наиболее строптив и стал подумывать, чтобы вернуться тайно к своей жене в Торбово, куда она перебралась из города. Позже он признался в этом братьям. Те принялись отговаривать его. Особенно рьяно Маль:

— Слушай, брат, нам повезло, что мы ещё живы. И лучше не искушать судьбу.

— Немногим удаётся дважды тронуть тигра за усы. Безнаказанно. Так что не пытайся сделать это вторично, — добавил Бидол.

Уго помрачнел:

— Я это и сам понимаю. Но очень уж хочется.

— Мне больше хочется жить. Подумай и ты над этим: что тебе больше хочется.

— Подумаю, — хмыкнул Уго.

Дружинники довели братьев до самой границы, развязали им руки и велели идти прямо на юг, не останавливаясь, напомнив о наказании для ослушников. Те пошли, а воины дисциплинированно подождали, пока те скроются за горизонтом, только после этого повернули назад. Они своё дело сделали.

Братья довольно долго шагали по дороге, в перелеске подкормились ягодами, грибами, дикой грушей, но остались голодными. Здесь же выломали деревца, изготовили себе дубинки для обороны от хищников и людей. Последних братья боялись куда больше.

Ночь провели у огромного валуна. Ночью замёрзли, греясь друг о друга. Едва встало солнце, они отправились дальше.

Росс как раз заглянул в мысли Уго, у того зрело решение всё же вернуться. А вот Маль и Бидол бесповоротно решили искать новое счастье на чужбине.

Днём Росс снова вспомнил о них: братья пытались поохотиться на сурков, но неудачно. Шли злые, голодные.

Перед самым заходом юноша снова вошёл в сознание Уго. Тот вместе с братьями «шакалил» (так он думал о своём занятии) в чьём-то саду, наполняя пустой желудок яблоками. Тут Маль заметил приближающуюся группу людей с топорами и копьями и предупредил братьев. Они пригляделись и сообразили, что это идут хозяева сада. Наверное, кто-то заметил непрошенных гостей, не решился в одиночку им противиться и сбегал за подмогой. Шло пятеро дюжих мужиков, противостоять им с палками в руках трудно…

Братья поспешили скрыться, используя деревья и кустарники, где нужно, там передвигались пригнувшись.

Уго был зол, это чувство усиливало и то, что братья не забыли, убегая, набросать себя яблоки за пазуху, а сейчас шли, жуя их. Маль, видя взгляды брата, дал ему парочку яблок, ещё одно протянул Бидол. Уго взял, но почувствовал себя униженным. Мысль о возвращении укрепилась в нём ещё прочнее.

Думал об этом Уго и на следующий день. Когда Росс вошёл в его мысли, то понял, что только что Уго в обиде на братьев, высказав им своё намерение вернуться, чего они не одобрили. Перед этим их не пустили в селение, пригрозив расправой. Братья поспешили удалиться голодные и злые.

Уго решил этой же ночью тайком покинуть братьев и повернуть на север.

На его беду ночью Россу не спалось. Он вспомнил Уго,