головы.

Оба мы вцепились в оружие, пытаясь вырвать друг у друга из рук. Физически он был сильнее меня, но недостаточно, чтобы вот так просто вырвать у меня из рук оружие. Я начал пытаться выломать пистолет из его рук, когда тот ударил меня по лицу. Удар, второй, третий…

Я резко крутанулся в салоне так, чтобы оказаться к нему спиной, пропустив руку под мышкой перед собой и продолжая вырывать пистолет. А потом увидел другой на полу в ногах правого, который ещё не пришёл в себя.

В следующее мгновение всё прошло так быстро, что я не успевал думать.

Палец находит кнопку на рукояти, и магазин выскальзывает из пистолета. Я зажимаю спуск, и происходит ещё один выстрел, отстреливающий последний патрон, но уже в окно, после чего затвор переходит в крайнее положение.

В этот момент я наконец отпускаю пистолет и просто бросаюсь вперёд на пол между передним и задним сидениями. Хватаю пистолет и, переворачиваясь, передёргиваю затвор. Мужчина, поняв, что я разрядил его пистолет, не пытается поднять магазин. Он сразу бросается на меня, уже протягивая руки к оружию, когда раздаётся выстрел. А потом ещё два.

На мне валится бездыханное тело.

Второй на заднем сидении начинает шевелиться, и, вытащив руку из-под трупа, я без раздумий стреляю тому прямо в голову. За его макушкой вылетает красное облако пыли. На потолке над ним появляется кровавое пятно вместе с белесоватыми кусочками костей черепа.

Быстро сталкивая с себя труп, я тянусь к двери и буквально выползаю наружу.

Машина стояла на тротуаре, врезавшись в столб в каком-то промышленном районе. Не очень сильно, но от капота поднимался пар.

Остался ещё один противник, однако мне был необходим тот, кто расскажет, что происходит. Поэтому он проживёт больше, чем его друзья.

Кое-как став на ноги, я, пошатываясь, обхожу автомобиль, после чего не без труда открываю переднюю заевшую дверцу и выдёргиваю оттуда тело. Стаскиваю его же ремень, после чего перевязываю ублюдку руки.

Надо сжечь машину.

Да, надо уничтожить улики, и самый простой вариант — сжечь. Здесь моих отпечатков почти вся машина, и нельзя, чтобы та же полиция, которая охраняет здесь закон, вышла на меня. Что касается криминала, то он уже объявил мне войну. И пусть будут уверены, я в неё вступлю, и итог им очень не понравится.

* * *

У промышленного района был огромный плюс, которого не было в жилых районах — множество строений и заводов, от рабочих, которые не останавливали производство даже ночью, до просто пустых или заброшенных, где можно было спрятаться.

Я тащил за собой тело через какие-то заросшие пустыри, стройки, пустые проезды, пока не попал на один из заводов, который судя по виду, давно не работал.

Несколько ангаров, полуразрушенных и частично разобранных, стояли в ряд, окружённые сеткой-рабицей с колючей проволокой поверху. Забор был лишь для вида. Я сразу нашёл несколько дыр, через одну из которых и пролез, затащив за собой тело.

Мой пленник несколько раз приходил в себя, но пара ударов рукоятью пистолета по голове, и он вновь терял сознание. Так было до тех пор, пока я не затащил его в один из подвалов завода.

Это место было не обесточено. Электричество до сих пор подавалось, и лампочка в подвальном помещении, где хранились какие-то металлические детали, загорелась тусклым светом через грязное стекло, едва я щёлкнул выключателем. Здесь я бросил пленника в угол, ожидая, пока мужчина придёт в себя, и сам осмотрел своё тело.

Всё выглядело не так плохо. Явных переломов не было. Болела очень сильно спина, мышцы между рёбрами, когда двигался, и правая нога с плечом, но не более. Возможно, у меня трещины в рёбрах после удара или какое-то из них даже сломано, плюс гематомы, но ничего критического.

А вот костюм немного порвался, что было плохо. Это был школьный костюм, в котором мне надо было завтра идти на занятия. Не самая большая беда из всех, что могли со мной произойти, но тем не менее не сама приятная. Но этот вопрос можно будет решить позже, сейчас есть дела поважнее.

Мужчина пришёл в себя. И первое, что я услышал, было:

— Ах ты ж сука… Ты не знаешь, с кем связался, ублюдок! Ты даже не представляешь, в какое ты вляпался в дерьмо…

— Представляю, — ответил я, осматривая помещение.

— Если ты, сука, меня не отпустишь, Смотрящий тебя на части разберёт! Он сдерёт с тебя кожу и скормит изгнанникам!

— Ужасно, — не стал отрицать я.

— Ты меня слышишь⁈ Тебе хана, ублюдок! Всё, кранты!

— Слышу, — отозвался я, наконец найдя то, что искал.

Какие-то инструменты, среди которых была пила, отвёртки, молоток и даже клещи. Набор небольшой, но достаточный, чтобы задать пару вопросов. Их я и положил перед мужчиной, демонстративно, разглядывая каждый.

— Если ты меня не отпустишь, тебе крышка! — начал переходить на визг мужчина.

— Ржавые… — пробормотал я. Это плохо, ржавчина вызывает заражение крови, но мне и не нужно, чтобы он слишком долго жил.

­— Ты меня слышишь⁈ —­ повизгивает он и получает несильный тычок молотком прямо по зубам.

Ему требуется время, чтобы прийти в себя и отплеваться кровью из рассечённой губы и выбитыми зубами. Думаю, он понимает положение, в котором оказался, и теперь воспринимает меня куда серьёзнее, чем часом назад. Но насколько серьёзно, мы выясним прямо сейчас.

— Сейчас всё я буду задавать вопросы, — медленно произношу я, глядя на него. — Ты на них отвечаешь. Нет, и я делаю тебе больно до тех пор, пока ты не ответишь. Ты можешь кричать, можешь пытаться молчать, но времени у нас достаточно, как и частей тела, которые можно ломать и отрезать по кусочкам, чем я и займусь.

Я демонстративно щёлкаю перед его носом кусачками.

— Я ничего не скажу, — испуганно произносит он.

Не скажет? Мы это ещё посмотрим.

И я беру в руки молоток.

Я не умею правильно пытать и допрашивать, этим обычно занималась инквизиция, выбивая правду из грязных еретиков. Я же могу делать только больно, надеясь, что человек сломается от боли раньше, чем умрёт. Для слабых людей этого хватало, для сильных…

Как бы то ни было, мужчина оказывается слабым, как и многие преступники, которые не привыкли получать отпор. Всего лишь первое сломанное колено, и оно сразу подталкивает его к разговору. А это я не взял клещи или пилу.

— Кто тебя послал? — был первый вопрос.

— С-смотрящий… — его трясло. От боли и страха теперь он едва выговаривал слова. От того смелого мужчины, что приказывал мне сесть в машину, не осталось и следа.

— Кто это?

— Босс преступного клана Анталы… — всхлипывает он.

— Зачем я ему?

— Вопросы. Он приказал тебя притащить к нему, чтобы задать вопросы по поводу произошедшего с машиной и четырьмя парнями, которые работали на нас.

Значит, всё-таки это действительно связано с тем, что я тогда убил тех четверых. С одной стороны, хорошо, что не с той перестрелкой у мачты связи, так как там дела обстояли явно серьёзнее, и за мной велась бы охота не только криминала. С другой, как они меня нашли? Какие-то улики остались? И что с машиной?

— Что было в машине?

— Наркотики. Наркотики и деньги. После смерти парней всё это попало в руки полиции. Нас кто-то подставил, — испуганно произнёс он.

Вот как они это видят.

— Почему я? Как вы на меня вышли?

— Это всё Стивен!

— Стивен?

— Да! Он рассказал о тебе нам!

Стивен… Стивен, это же тот, кто был моим соседом по комнате. Он-то каким образом здесь объявился? Хотя сейчас я всё и узнаю.

— Расскажи мне с самого начала, что происходит.

И он рассказал, не пришлось применять даже силу.

Всё началось с двух провалов. Один за другим, которые бросали тень на до этого всесильный клан Анталу. Конкуренты начали шептаться за их спинами, начали пытаться поджимать их бизнес и так далее, почувствовав слабость. Им требовалось показать, что никто не уйдёт безнаказанным, вернуть уважение, как это делает любой преступник — силой и страхом.

С мачтой было непонятно — кто-то сорвал передачу товара и украл как товар, так и деньги. Теперь заказчик обвинял в этом босса клана Смотрящего, а тот не имел доказательств, чтобы что-либо ответить на это. Им лишь известно, что кто-то напал на обе группы и украл товар —