— Научись подстраивать своё ремесло под ту Арду, в которой живёшь, — продолжал всё настойчивее Орландир. — Послушай историю одного Нолдо, чьё имя означает «воин», но кто сумел стать мирным учеником Валар. Этот эльда первым взялся за оружие, когда твари Моргота стали нападать на только начинавших жить квэнди у озера Куивиэнэн. Махтан затачивал камни и палки, обрабатывал кость и учил других, как спасать от чудовищ себя и любимых. Однако, оказавшись в Валиноре, воин стал кузнецом и, как видишь, однажды приняв решение закончить с войной, не взялся за оружие снова.

Механизм для открывания люка нарисовался в воображении, и Гельмир с сомнением посмотрел на Орландира: вряд ли удастся убедить жаждущего убежать от войны эльфа в необходимости крайних мер. Хотя… Что-то ведь заставило архитектора уйти из Валинора.

— Я знаю, как сделать люк на пересечении туннелей под Сирионом, — без предисловий сказал молодой мастер и быстро набросал схему. — Клянусь тебе, я сам его открою, если ситуация станет безвыходной. Никто не должен жертвовать собой ради моего плана.

Орландир молчал долго. А потом согласился.

Примечание к части Секс в "Сильмариллионе". Против этого? Пролистываем;) Действительно любит

Келеборн появился из сумеречной мглы, и вечерняя тень рассеялась, расступилась перед чарующим сиянием — в шедшем навстречу эльфе жил волшебный свет Валинора, но дело было не в памяти о Телперионе и Лаурелин. Артанис услышала слова «Всё в порядке», увидела последних покинувших Дориат подданных и поняла, что счастлива, как никогда в жизни.

Королева защитила свой народ! Сделала то, что не удалось ни Ольвэ, ни Феанаро, ни даже Валар! А она смогла! Нашла и повела за собой тех, кто признали её власть и правоту, помогли друг другу в трудное время, не подняли мятеж и не предали. Союз с Амдиром оказался верным выбором, и теперь королева-благодетельница может быть уверена в себе и своих силах.

Путь через Вздыбленный Лёд не стал ошибкой, а уход из Дориата — катастрофой. Все, кто не верили в Нэрвен, указывали ей её место, подавляли и пытались лишить сил и стремлений, были неправы! Особенно мать. Вечная рабыня в венце королевы!

— Всё хорошо, Алатариэль, все целы, — Келеборн улыбнулся с осторожностью — видимо, взгляд Артанис оказался чересчур красноречивым.

Королева посмотрела на подданных, рассмеялась и почувствовала, как её мир рождается заново.

Валинорское золото священного Древа, с которым отождествляла себя эльфийка, волею Рока объединилось с серебром, пусть и не столь прекрасным и высокородным, зато готовым самоотверженно идти за своей владычицей-супругой. Шаг за шагом, прикосновение за прикосновением, слово за словом, фраза за фразой, две судьбы пошли одной тропой, и теперь…

Кем бы Келеборн ни был раньше, сейчас, в тяжёлое время для народа, альквалондский Тэлеро поступил поистине благородно, и Артанис, чуть не плача, с отчаянной радостью бросилась в объятия мужа, а перед долгим страстным поцелуем из её уст прозвучала только одна фраза:

— После расскажешь.

***

Сначала Келеборн был слишком уставший и телом, и душой, чтобы понять происходящее, а когда осознал, было уже поздно: его гордая холодная, вечно отстранённая жена, эта прекраснейшая в Арде эльфийка, которую не впечатляли никакие ласки, взяла супружескую жизнь в свои руки. Подобное точно смертельно для простого неподготовленного эльфа, но пути к спасению больше нет.

Поваленный на незастеленную постель, слыша, как рвётся одежда, Келеборн, привыкший к мысли, что Артанис согласилась выйти за него замуж ради выгоды, ошеломлённый и растерянный из-за внезапного порыва страсти, попытался перехватить инициативу, но Нэрвен, оправдывая данное матерью имя муж-девы, села на супруга верхом, прижала его плечи к подушке и, приблизив прекрасное лицо вплотную, выдохнула:

— Будешь сопротивляться — прикажу заковать в цепи!

Бедра и колени Артанис сдавили торс почувствовавшего себя беспомощным Тэлеро, платье, в одно мгновение лишившись шнуровки, полетело на пол.

— Я люблю тебя, — прозвучали ударом по голове слова, слетевшие с ярко очерченных губ, — не представляешь, как я соскучилась!

Боясь, что произнесённое супругой всего лишь сон, или Никто-из-Альквалондэ ослышался, Келеборн неуверенно провёл руками по телу супруги, спустившись с талии вниз, оглаживая округлости, но Нэрвен вдруг перехватила его запястья, прижала к постели, изогнулась гибкой змеёй, скользнула вниз и легла между ног мужа. Золотые волосы рассыпались по телу, ласково щекоча шёлковыми прекрасными волнами.

Артанис с довольным урчанием пантеры страстно впилась губами в возбуждающуюся плоть, ускоряя движения, с вожделением и озорством щекоча языком. Локоны закользили по разгорячённой влажной коже, и обострившиеся ощущения заставили эльфа застонать. Содрогнувшись всем телом, Келеборн сжал губы, но вдруг услышал:

— Мне нравится, когда ты кричишь. Громче!

Пришлось подчиниться.

Руки Артанис размазали по торсу супруга выплеснувшуюся жидкость и, не дав отдохнуть, принялись ласкать снова.

— Кричи! Я хочу видеть, как счастлив главный и самый ценный представитель моего народа.

Никто-из-Альквалондэ с энтузиазмом исполнил приказ. Усталость накатывала снова и снова, но требовательные ласки заставляли тело забывать об отдыхе.

— Громче!

***

Видя, как Келеборн мечется, стонет и кричит, поддаваясь каждому прикосновению, Нэрвен теряла голову и входила в азарт. Наблюдение за наслаждением супруга, постепенным нарастанием напряжения, усиливающейся дрожью, учащающимся дыханием полностью вытеснило мысли о собственном удовольствии, хотелось бесконечно трогать и смотреть, любоваться беспомощным перед страстью телом и подчинять его, не оставляя ни капли свободы от настойчивых ласк.

Внезапно вспомнился аманский порт и залитая светом Древ Валар Ириссэ, намекавшая на возможность поиграть в секретную игру. От мыслей об этом стало не по себе, несмотря на любопытство: Ириссэ никогда бы не позволила себя уничтожить в постели, а Келеборн готов на всё.

— Кричи громче! Да!

К тому же у женщины нет самой милой и забавной игрушки, к которой так и тянутся руки и губы.

— Давай же! Ещё!

***

Где-то на границе сознания понимая, что за пологами шатра всё прекрасно слышно, Келеборн чувствовал — ему неважно. Пусть слышат, пусть завидуют! Или не завидуют, плевать! Главное — Артанис здесь. Она впервые настоящая! Прекрасная, жестокая,