Истина всегда была у него перед глазами. Но увидеть ее помешало самомнение.

Улеститель детей снова услышал вопль, который Нико издал, услышав, что его опять вернут Мире. Этот крик будет вечно преследовать гипнотизера. Цена, которую он заплатит за ошибку в суждениях.

Затерянная комната, в которой заперт Нико, не в его уме. Такая комната для него – весь мир.

55

Тем воскресным августовским утром Элиза Мартиньш проснулась рано во влажных объятиях удушающего зноя, окутавшего Лиссабон. Ночная рубашка прилипла к спине, волосы, черные как вороново крыло, пропитались потом. Она повернулась к окну: сквозь жалюзи просачивался бледный солнечный свет; стало быть, небо покрыто легкой матовой дымкой.

Рядом с ней, животиком кверху, с открытым ртом, крепко спал Дариу, вцепившись в одну из ее грудей, выскользнувшую из выреза. Хотя сыну уже исполнилось три года, он по привычке насыщался материнским молоком, особенно по ночам. И тело Элизы продолжало снабжать его пищей. Она сама в глубине души эгоистично надеялась, что их особенная, неразрывная связь продлится еще немного. К тому же у маленького Дариу не было никого, кроме нее, в этом мире. И у нее самой не было никого, кроме сына. Хотя они казались такими разными.

У мальчика были светлые волосы и почти прозрачные глаза.

Поднявшись не спеша, чтобы не разбудить его, Элиза пощупала трусики, надетые на мальчика, и простыню под ним: сухо. По крайней мере, ей удалось приучить его не писаться в постель, и не придется без конца тратиться на подгузники.

Прежде чем выйти из комнаты, она обложила сына подушками: боялась, что он станет тянуться к маме во сне и свалится на пол. Такого никогда не случалось, но сама мысль пугала.

Хотелось поцеловать малыша, но он так сладко спал. Элиза сдержала порыв, хотя и с болью в сердце. Смешно, ничего не скажешь. Только мать знает, как трудно удержаться, чтобы хоть чуточку не приласкать ребенка.

Прикрыв за собой дверь, она прошла в туалет и, чтобы не шуметь, не стала спускать воду. Вымыла руки, сполоснула лицо и босиком направилась в кухню. Завязав волосы в хвост, приготовила чашку растворимого кофе и открыла окно, чтобы немного проветрить комнату. Вспомнила, что нужно снять белье, которое вечером развесила на балконе сушиться, иначе голуби, а их, как всегда, полно во дворе многоквартирного дома, нагадят на выстиранные вещи.

Но сначала присела к столу выпить кофе. Пока пила, глядела в окно.

С детства она мечтала жить в мансарде, откуда открывается красивый вид. Вместо того ей достались выщербленные фасады соседних домов. Они с Дариу поселились в маленькой квартирке в районе Моурария еще до его рождения, после того как родители Элизы выгнали дочь из дому и порвали с ней всякие отношения, не приняв ее связи с отцом невинного создания, которое она носила в чреве. Такой квартал – не лучшее место для того, чтобы растить ребенка, но мужчина, который клялся любить ее и заботиться о ней и о малыше, испарился. Или она сама заблуждалась, полагая, будто он в пятьдесят лет бросит жену и троих уже подросших детей, чтобы уйти к новой семье.

Беременная, без гроша в кармане, Элиза Мартиньш вынуждена была придумать себе новый способ существования.

Не так она представляла себе свою жизнь в двадцать два года. Но старалась изо всех сил. Сделала достойной убогую квартиру, где раньше жил торговец наркотиками, попавший в тюрьму, и нашла работу: устроилась к одному адвокату секретаршей на неполный рабочий день. Пока она трудилась, с Дариу сидела соседка. Но в остальное время сын принадлежал только ей. Хотя порой и бывало нелегко, ребенок был всем, чего она хотела от жизни, больше ей ничего не требовалось.

Она убеждалась в этом каждый раз, когда Дариу протягивал к ней ручонки и звал: «Мамаи».

Выпив кофе, Элиза поставила пустую чашку в раковину, вышла на балкон и стала снимать белье. На окнах близлежащих домов были опущены жалюзи или задернуты шторы. Если не считать птиц, которые с криками парили в небе, всюду царила тишина. Едва пробило семь, но в другие дни в такое время уже слышались голоса, люди просыпались, шумели. Элиза подумала, что в жаркий воскресный день середины лета все, воспользовавшись случаем, поехали на море. Она не могла себе этого позволить. Но, разумеется, что-нибудь придумает, где-нибудь погуляет с Дариу. Например, в парке. Они сядут на трамвай, проедут по проспекту Бразилии мимо порта и доберутся до парка Эштрела, прихватив бутерброды, чтобы перекусить у озерца, где плавают лебеди и утки, которые так нравятся Дариу. Можно себе представить, в каком восторге будет мальчик, услышав об этом. К счастью, сын научился радоваться мелочам. Но пока она снимала прищепки с розовой блузки, мысли о счастье исчезли и внимание Элизы привлекла необычная картина. По пустынному двору протянулись длинные тени от колоннады, окружавшей его.

И Элиза готова была поклясться, что за одной из колонн мелькнул чей-то силуэт.

Эта тень, гуще остальных, не двигалась с места, и на мгновение Элизе показалось, что она ошиблась. Но потом тень пошевелилась. И, будто уловив направленный на нее взгляд, исчезла.

Элиза разволновалась, хотя вроде и не было особой причины. Но беспокойство быстро прошло, Элиза скоро забыла о странном видении: нужно было переделать все дела до того, как мальчик проснется.

Как она и предвидела, Дариу, услышав о прогулке, был вне себя от радости. За несколько минут расправился с завтраком, и к десяти они уже были готовы. Элиза надела оранжевое платье и сандалии на пробковой подошве, Дариу был в красных штанишках, кожаных сандаликах и майке в белую и голубую полоску. Прежде чем уходить, мать спросила, не хочет ли он взять с собой какую-нибудь игрушку.

Сын выбрал телефончик, который светился и играл музыку.

– Ты точно хочешь эту? – спросила Элиза.

Телефончик купили, чтобы, когда Элиза уходила на работу, а мальчик оставался с соседкой, Дариу звонил понарошку и был уверен, что мама всегда рядом.

– Да, – отвечал мальчик.

Мама не стала возражать, усадила ребенка в коляску, пристегнула, взяла холщовую сумку, куда уложила полотенце, чтобы расстелить на лужайке, и они вышли из квартиры, закрыв за собой дверь. Прежде чем сесть на трамвай, нужно было зайти в мини-маркет на углу, купить все, что нужно для бутербродов. К счастью, магазин работал. Элиза на это почти не надеялась. В самом деле,