Идем дальше. Я замечаю на стене над головой Доминика красную стрелку, а рядом с ней указатель, на котором написано: «Центральный эскалатор среднего уровня на ремонте. Обход через Стэнли-стрит».

– Что это значит? – спрашиваю я на ходу.

Доминик останавливается и заглядывает за ограждение, к которому прикреплен знак.

– Ха! Вы издеваетесь, что ли? У них там эскалатор!

Сумайя уже углядела на ограждении листок с картой-схемой.

– Он прав, – говорит девочка, указывая на пунктирную линию, перпендикулярную улицам. – Похоже, он идет до самого верха.

Я издаю протяжный стон и вытираю рукавом текущий в глаза пот.

– Да, не повезло нам.

Молодой человек, который проходит мимо, уставившись в телефон, оборачивается на ходу.

– Ремонт только на этом участке, – не сбавляя шага, говорит он. – Выше, от Стэнли-стрит, эскалатор работает.

Так оно и есть. Чуть выше ограждение заканчивается, и мы попадаем на эскалатор, напоминающий движущиеся тротуары в крупных супермаркетах, по которым можно спуститься на подземную парковку вместе с тележкой. У меня никогда не было машины, но должна признаться: на эскалаторах я каталась просто из интереса.

Мы скользим вверх, постепенно усваивая правила. Те, кто полагается исключительно на технику, а я причисляю себя к ним, стоят справа, а безумцы, которые стремятся ускорить подъем, держатся левой стороны. Я наслаждаюсь роскошью ничегонеделания секунд десять, после чего Сумайя бросает на меня укоризненный взгляд.

– Ладно, – ворчу я, сдвигаюсь вслед за ними налево и начинаю обгонять здравомыслящих людей, которые умеют пользоваться благами прогресса.

Это все равно гораздо легче, чем полагаться исключительно на собственные силы, так что я не жалуюсь. А потом у меня не хватает дыхания что-то сказать: плавно поднимающийся тротуар сменяется крутым эскалатором, поскольку наклон горы увеличивается. Позже я узнаю, что вся система состоит из двадцати отдельных эскалаторов и трех движущихся тротуаров, а пока просто слежу за ногами Сумайи и бреду за ней наверх.

Каждый кусочек дороги имеет защиту от дождя, и чем круче становится подъем, тем сногсшибательнее вид. Гонконг одновременно расстилается у нас под ногами и возвышается над головой. Поразительно.

Стены, вдоль которых мы движемся, пестрят неоновыми надписями и рекламными щитами, а иногда попадаются даже деревья – настоящие деревья с пышными кронами и переплетенными извивающимися корнями. Я теряю счет эскалаторам, и вдруг Сумайя замирает как вкопанная. Я по инерции натыкаюсь на нее и толкаю вперед. Доминик, у которого реакция получше, подхватывает девочку под мышки, не дав упасть, и мы отходим в сторонку.

– Что случилось? – интересуется он.

Я начинаю придумывать остроумный ответ, и вдруг мой взгляд падает на лицо девочки. Ее губы побелели, а глаза стали огромными, как блюдца. Повернув голову в направлении ее взгляда, я вижу обычную витрину с куриными ножками и картошкой фри и улавливаю запах жареной курицы. Мой желудок издает голодное урчание.

– Ты хочешь есть? – все еще не понимая, в чем дело, спрашиваю я.

– Не туда смотришь, Роми, – говорит Ник. – Дверь рядом.

Над соседней дверью написано: «Африканская красавица. Маникюр и прически».

– Не могу поверить, – шепчет Сумайя, просунув узенькую ладошку в мою потную руку. – Мы ее нашли.

Сияющий Доминик берет ее за другую руку, и мы входим в салон.