Шрифт:
Закладка:
Плавание предстояло продолжительное, вверх по течению реки приходилось тащить баржу нашему слабосильному пароходику. Книг у нас было мало, газет давным-давно не видели. Со скуки муж играл с доктором в шахматы, в пикет. К пароходу подплывали остяцкие лодки с рыбою, дичью, лесной ягодой. Мы сами закупали всю провизию у остяков, а также во время остановок парохода в городках, как Нарым, Сургут, где мы свободно ходили без всякого конвоя. Наше общее хозяйство вела опытная в кулинарном деле пани (теперь забыла, как звали нашу благодетельницу!). Остальные женщины — мы по очереди помогали ей в качестве кухонных нижних чинов*[327].
У нашей импровизированной поварихи был чудесный контральто, и вечером я подсаживалась к ней на палубе, прося спеть. Особенно захватывала меня одна ее простая польская песня:
«О родном крае, который хоть бы раз еще увидеть» («Za tem krajem, jak by za rajem»)[328].
Неслась песня по пустынной, тихой реке, в глухие леса и тундры, а на грудь ложился все более тяжелый камень…
Почти все окружающие нас были людьми, перевалившими средний возраст, и старики — то были последние могикане, остатки от повстанья. Польская молодежь давно была перестреляна, перевешана, погибла в боях или же изнывала в рудниках Сибири.
№ 5. Александр Осипович Дюгамель — Автобиография А. О. Дюгамеля
Александр Осипович Дюгамель родился в Митаве, происходил из семьи, имеющей французские или немецкие корни, католического вероисповедания. Участвовал в войне с Турцией (1828–1829) и польско-русской войне 1831 г., выслужился во время штурма Варшавы в 1831 г. Руководил российскими дипломатическими и военными миссиями на Балканах, в Турции, Египте и Персии. С 1851 года был сенатором, с января 1861 года по октябрь 1866 года генерал-губернатором Западной Сибири. Позднее в основном пребывал в своих владениях в Подолье. Был членом Государственного совета.
Обширные и интересные воспоминания Дюгамеля были опубликованы после его смерти, в 1885 году, в нескольких выпусках журнала «Русский архив». Помимо отрывков, посвященных польским ссыльным, там можно найти интересные размышления автора о польско-русских отношениях.
1
[…] Число сосланных в Сибирь поляков чрезмерно увеличилось в течение последних двух лет и причиняло нам серьезные затруднения. Как было отказать в вспомоществовании тем из них, у которых не было никаких средств? Нельзя же было оставлять их умирать с голоду. Впрочем, не все они были в равной мере виновны. На тех из поляков, которые были водворены на казенных землях и число которых доходило в одной Западной Сибири почти до восьми тысяч, в сущности, не лежало особенно тяжелых обвинений. В списках, которые мне представлялись, эти поляки обыкновенно значились в разряд неблагонадежных, то есть таких, на которых нельзя полагаться, а я не знаю, кого нельзя бы было подвести под такую неопределенную и эластичную категорию. В сущности, поводом для всех этих переселений целыми массами служило желание удалить одних и тем очистить место для других. Поэтому дело шло прежде всего о том, чтоб, во избежание произвольных и неразрешенных трат, установить размер вспомоществования, на которое каждый имел бы право для покрытия расходов на пропитание и на квартиру. […]
2
[…] Но, когда в Польше воспыхнуло восстание и тысячи поляков были отправляемы в ссылку в Сибирь, моим противникам было не трудно взводить на меня разные обвинения. Они стали проповедывать на все тоны, что с поляками обходились в Сибири слишком хорошо и что, будучи католиком, я питал к им симпатию, тогда как на самом деле я действовал по внушению человеколюбия, считая за гнусность всякое преднамеренное ухудшение в положении этих несчастных и принимая некоторые меры с целью предохранить их от голодной смерти. Одна газета дошла до того, что обвинила меня в постройке тринадцати католических церквей на счет казны, тогда как во всей Западной Сибири было всего три католических церкви, из которых одна только построена при мне на добровольные пожертвования, а такого небольшого числа католических церквей, очевидно, было недостаточно для многочисленных ссыльных.
№ 6. Василий Васильевич Верещагин — Листки из записной книжки
Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) — один из наиболее известных русских живописцев второй половины XIX века — прославился, прежде всего, как художник-баталист. По окончании Морского кадетского корпуса вышел в отставку ради обучения живописи. Учился в России и Франции.
В 1867 году он принял приглашение Туркестанского генерал-губернатора Константина Кауфмана и стал его «придворным» художником. Через два года с помощью своего покровителя организовал в Петербурге «туркестанскую выставку». Обратный путь он проделал через территории Западной Сибири. Выбранный фрагмент является частью рассказа об этом путешествии. Под заглавием «Листки из записной книжки» эта работа была издана только в 1899 году, в сборнике совместно с другими литературными произведениями художника.
1
[…] Я бывал только в Западной Сибири до Омска; ссыльных там было множество. Проезжая по городам, видишь, бывало, седых стариков, сидящих на завалинках или пробирающихся с палкою в руках вдоль заборов, — все это по большей части были «несчастные», искупавшие и, конечно, уже искупившие свои грехи перед соотечественниками.
Поляков в Западной Сибири было такое множество, что какой-то шутник назвал эти губернии польским королевством. Биллиардные комнаты в гостиницах и трактирах были полны табачного дыма, в облаках которого слышалась главным образом польская речь. В городе Иртыше и других местах по дороге я покупал хорошую колбасу и вестфальскую ветчину, приготовления последовавших в ссылку за своими близкими польских пань; ел в гостинице хорошо приготовленные поваром-поляком котлеты и, наконец, чинил свой тарантас, хорошо и недорого, в кузнице у поляка. Конечно, нет худа без добра, но все-таки желательно для выбора, чтобы колбаса, ветчина и курки к тарантасам делались хоть и менее искусно, но чтобы страна избавилась от болезненного нароста, язвы ссылки. Заселять окраины необходимо, но добровольцами, и это составляет теперь злобу дня, для которой новые железные пути в Сибирь и Туркестан должны сослужить большую службу. Там, где наш солдат косит сено, а казак поит своего коня, земля, хотя и завоевана нами, еще не вполне наша. Но там, где пашет наш крестьянин, там Россия.
№ 7. Иван Петрович Белоконский — По тюрьмам и этапам. Очерки тюремной жизни и путевые заметки от
