Руины на вершине огромного камня предстали перед нами во всем своем забытом великолепии. Сначала мне показалось, что я вижу целый заброшенный город с домами без крыш и открытыми участками, выложенными плиткой, которая погрузилась в землю, а где-то заросла сорняками. Но через несколько мгновений я понял, что здесь слишком мало места для настоящего города, а здания чересчур большие для крошечного поселения. Тогда я пришел к выводу, что все это выстроили для церемонии Прощания, а потом просто оставили.

– Да, Памон, – сказал мой господин, снова неправильно меня поняв. – Твой народ тяжело и напряженно трудился, чтобы это построить. Никому другому нельзя было бы доверить создание такого могущественного места, но Сад силен кровью твоего народа.

Я слишком увлеченно смотрел по сторонам и не понял его слов, а позднее пожалел, что не попросил его объяснить. Даже сейчас я часто задаю себе вопрос: как много тайн знал, но не обращал на них внимания народ моего господина?

– Мне здесь не нравится, милорд, – сказал я.

– Просто ты чувствуешь, что оно живое, ничего больше. – Похоже, к нему возвращалась лихорадка. – Нечто ждущее пробуждения.

– Теперь оно нравится мне еще меньше, – признался я.

Но Хакатри перестал обращать на меня внимание. Его взгляд был устремлен на самое большое, стоявшее на уступе строение, которое сохранилось лучше других, – круглое, как крышка бочки, с фарлонг в поперечнике и необычным низким куполом.

– Это Коса'эйджика, – сказал он. – Перекресток, как назвали его мои предки.

Я посмотрел на диковинное сооружение.

– Перекресток? А почему его так назвали, милорд? Я не вижу дороги, не говоря уже о перекрестке.

– Полное название звучало так: Перекресток Времени, – ответил он и направил к нему свою лошадь.

Я чуть медленнее последовал за ним.

Во многих местах на жемчужной поверхности камня рос мох, а трава и самые разные растения ползли вверх по стенам. Мне показалось, теперь я понял, что имел в виду мой господин, когда сказал про живое место, и мне стало еще страшнее. Казалось, я лежал на солнце и вдруг почувствовал, как на меня упала и замерла чья-то тень. Если Хакатри и ощущал нечто похожее, вида он не подавал.

Он спешился и быстро прошел сквозь пустой проем, где прежде находились двери. Я все еще колебался и, стоя у входа, смотрел, как мой господин со своим Свидетелем в руке идет к находившемуся в тени центру невысокого круглого помещения. Через мгновение Хакатри опустился на колени и поднял Свидетеля на ладонях, которые держал так, словно набрал воды из ручья, чтобы напиться, а потом наклонился и посмотрел в него.

Меня вдруг охватила тревога, и я поспешил к нему по неровной плитке, служившей полом, но он жестом показал, чтобы я не подходил.

– Помнишь, я говорил, мне неизвестно, что произойдет. – Он смотрел в свой Свидетель, который уже ожил и начал испускать мерцавший свет. – Не подходи слишком близко, Памон, а главное – не прикасайся ко мне. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Несмотря на наполнявший меня страх, я едва не рассмеялся от обиды и удивления. Мой господин не хотел, чтобы я пострадал! Как будто его невероятные муки уже не причиняли мне вред по той простой причине, что я его любил. А теперь видения Хакатри начали выплескиваться в мои сны, обжигая и не оставляя следов, ужасая вещами, которых я не понимал. Я подумал, что уже слишком поздно пытаться меня спасти.

– Почему меня сюда призвали? – спросил Хакатри, глядя в Свидетель. – Кто меня призвал? У вас есть лекарство? Или новое проклятие?

И тут произошло кое-что невероятно странное. Далекие стены Перекрестка с куполом начали смыкаться вокруг меня.

Мой угол зрения стал уменьшаться, темнота подступала со всех сторон, но я решил, что смотрел на то, что происходило, глазами Хакатри, а не своими собственными, потому что блестящий круг Свидетеля быстро рос передо мной, пока не закрыл все остальное. Его поверхность походила на облачное небо в полдень, самых разных оттенков серого цвета, – но темноту пронизывали лучи света, которые тут же исчезали. А потом я внезапно упал в водоворот света и тени.

Постепенно в хаосе сформировалась маленькая фигурка в плаще с капюшоном, неуловимая, словно дым. Я с трудом различал лицо, но в следующее мгновение она заговорила женским голосом.

«Наконец, после стольких лет, я тебя нашла». – Ее голос звучал в моем сознании.

«Так это ты призывала меня?»

Казалось, вопрос, лишенный голоса, задал я, но слова принадлежали моему господину, а не мне. Я чувствовал боль Хакатри, как иногда случалось в его снах. Она постепенно усиливалась, и мне становилось трудно слушать и понимать.

«Нет, – ответил голос ему – нам. – Нечто более великое и утонченное, чем я, привело тебя сюда. Но я многое поставила на то, что ты ответишь на зов. Час настал. Не здесь, не сейчас и не для тебя, но для всего остального. Наступило равновесие, но уже через мгновение оно будет нарушено».

«Но почему я призван? – спросил мой господин. – Ты мне расскажешь? Есть ли какая-то причина в моих страданиях?»

Смутная фигурка сделала отрицательный жест.

«Прошу тебя, не задавай вопросов. Наш момент будет коротким. Ты Один из Тех, Кто Горит. Это правда, и мне не под силу что-то изменить. Я не могу принести тебе облегчение от боли, Хакатри и-Са'онсерей, или дать какое-то объяснение. Страдание просто существует. Оно есть, и все».

Растущий ужас наполнял мои мысли, или мысли моего господина – я уже не различал, – угрожая разорвать их на мелкие кусочки. Коса'эйджика, или Свидетель, или оба, казалось, лишь усиливали боль.

«Это ничего не значит! Страдания – все, что я знаю!»

«Тут ничем нельзя помочь. Молчи. Пожалуйста». – Женский голос, полный скорби и нетерпения.

Я ощутил внезапное отчаяние моего господина – он понял, что мы не найдем здесь избавления от его страданий.

«Тогда говори, – сказал он – сказал я. – Говори и будь проклята».

«Это вполне возможно. – Бледная фигурка расставила руки в стороны и начала тлеть, точно вновь разгоревшийся уголь, и вокруг нее сомкнулась темнота. – Я принесла тебе не пророчества, но воспоминание о том, что еще не случилось. Наступит момент, когда только ты, Хакатри из Дома Ежегодного Танца, будешь стоять между жизнью и тьмой. Ты должен помнить это, и тебе придется сделать выбор».

«Выбор? О каком выборе ты говоришь?»

«Нет таких слов, которые помогли бы тебе понять. Выбор еще не предложен. Возможно, он вообще не встанет перед тобой. Но когда это случится – где-то, когда-то так будет, – ты должен вспомнить мои слова. Выбирай тщательно. А мое время закончилось».

«Подожди, я по-прежнему не понимаю! – Мысли моего растерявшегося господина пребывали в полнейшем беспорядке. – Что я должен выбрать? И кто ты такая?»