– Я обязательно схожу в этот собор, – кивнул пан Казимир. – Но перед этим я все же хотел бы увидеть свою дочь.

– Надеюсь, что вы не будете отговаривать ее от брака с капитаном Совиных? – спросил я. – Учтите, что он не просто капитан, а капитан гвардии. Не удивлюсь, если этот достойный молодой человек скоро станет генералом.

Пан Каминский удивленно покачал головой. А я, чтобы окончательно добить кичливого ляха, добавил:

– Кстати, ее руки у вас может попросить сам император Павел. Надеюсь, ему вы не откажете?

Поляк недоверчиво посмотрел на меня.

– Сам император? Быть того не может!

– Очень даже может. А вам, пан Казимир, он может предложить хорошую должность в Санкт-Петербурге. Так что все зависит от вас.

Каминский задумался. Потом он вздохнул и подкрутил свои длинные усы.

– Нет, пан Василий, я благодарю вас за ваши щедрые предложения, но, наверное, я поеду назад, туда, где мне сейчас хорошо. Все же там я чаще буду слышать родную речь, видеться с друзьями, которые не бросили меня в беде. А к дочери я буду приезжать в гости. С зятем же я надеюсь подружиться – ведь если моя Бася его полюбила, то, видимо, он и в самом деле хороший человек.

– Ну вот и отлично!

Я достал рацию и связался с Дарьей Ивановой. Она должна была знать, где сейчас находится Барбара. Пусть она найдет ее и приведет ко мне.

26 июля 1801 года.

Бостон, штат Массачусетс.

Североамериканские Соединенные Штаты.

Джулиан Керриган, он же Джон О’Нил

По адресу, который мне дал Дженкинсон, жила совсем другая семья, но они мне сказали, что Адамс теперь живет в Бикон-Хилле, новомодном районе рядом с новой ратушей. Когда я там спросил про его дом, мне указали на трехэтажный особняк в классическом стиле. Я постучал бронзовым молоточком по бронзовой же пластине, и дверь открыл черный дворецкий. Негров в Бостоне практически не было, тем более что рабство здесь отменили еще в 1760-х, так что хорошо вышколенный темнокожий дворецкий был здесь весьма редкой птицей. А этот, одетый в строгий костюм, был именно таким. Он пригласил меня войти в прихожую и только тогда спросил, что мне угодно.

– Я хотел бы видеть мистера Адамса. Скажите ему, что я прибыл от его старых друзей в Вестминстере.

И я протянул ему визитку из серебряного футляра.

– Садитесь, сэр! – он показал мне на стул, стоявший у небольшого столика. – Я сейчас приду. Может быть, вы хотите глоточек портвейна?

– Да нет, спасибо! – сказал я, и негр растаял в воздухе, чтобы через минуту материализоваться и сообщить мне:

– Мистер Адамс просит вас пройти в курительную. Давайте я вас провожу, мистер О’Нил!

На столе в немалого размера кабинете, названном дворецким курительной, уже стояли бутылка портвейна, бутылка какого-то местного виски с немецкой фамилией на этикетке и два бокала. А через минуту в дверь вошел улыбчивый пузатый коротышка, ничуть не похожий на другого Адамса – Джона, второго президента Североамериканских Соединенных Штатов.

– Мистер О’Нил, очень рад вас видеть. Чего желаете – виски, портвейна?

– Благодарю, мистер Адамс, пока ничего не надо. Отбивает нюх, знаете ли, а он – первое дело, когда мы говорим о чае.

Тот посмотрел на меня уже другими глазами.

– Ну что ж, молодой человек, покажите, что вы мне привезли.

Я заранее подготовил четыре пакетика разных сортов и выложил их на стол. Адамс вскрыл каждую из них, понюхал чай, а затем проэкзаменовал меня на предмет того, какие это были сорта – на пачках ничего указано не было. Когда я все ответил правильно, он одобрительно кивнул:

– Похоже, вы и правда разбираетесь в чае. Но вот что интересно. С Ричардом Твайнингом я познакомился в Лондоне лет десять назад. У него был весьма качественный товар, но мы тогда так и не сошлись в цене. Поэтому меня несколько удивило, что представитель этой компании посетил меня здесь, в Бостоне.

– Времена меняются, мистер Адамс.

– Скажите, а как дела у Ричарда-младшего? Ведь он, насколько я помню, женился недавно на… не помню, как ее звали… Луиза? Или вроде Фиона?

– Луиза, мистер Адамс, – соврал я. – И у них скоро будет ребенок.

– А я почти поверил, что вы настоящий представитель фирмы, – усмехнулся Адамс. – Мне на днях привезли лондонский «Таймс» месячной давности, там писали, что Ричард Твайнинг объявил о своей помолвке с Элизабет Мэри Смайзис, дочерью пастора Джона Смайзиса. А у них все сотрудники считаются практически членами семьи, и вы бы об этом определенно знали. Скажите мне правду, вы от Дженкинсона?

Сказал он это с таким презрением и ядом в голосе, что я поежился – сразу стало ясно, что если Адамс когда-то и имел сношения с Лондоном, то это в далеком прошлом.

– И да, и нет, – решился я.

– Расскажите тогда, что за «нет». Впрочем… почему-то мне кажется, что вы не из Ирландии. Так-то ваш акцент соответствует Ольстеру, но время от времени у вас проскальзывают интонации, более свойственные южным штатам – я бы сказал, вы из Саванны либо даже скорее Чарльстона. Тем более, когда вы забываетесь, вы так же растягиваете гласные, как это делают тамошние жители.

– Вы необыкновенно проницательны, мистер Адамс.

– И на кого же вы еще работаете?

Вопрос поставил меня в тупик, но я почему-то подумал, что в данной ситуации можно было ответить честно. И я решился:

– Вы правы, я из Чарльстона. В свое время меня опоили в одном из английских портов, и я проснулся матросом его величества, чтобы ему, этому дерьмовому величеству, было пусто. Мне каким-то чудом посчастливилось бежать, и я оказался в России.

– И работаете на эту страну.

– Именно так.

– Вы знаете, я один раз побывал в Санкт-Петербурге, и мне очень там понравилось. Но еще больше мне понравилось, когда русские разбили флот Нельсона у Ревеля. Поставили этих сволочей на место. А еще рассказывают, что у них появились какие-то люди с необыкновенными способностями. И что именно они имели непосредственное отношение к разгрому англичан.

Я кивнул, потом до меня дошло, что этой информацией делиться никак было нельзя. Но Адамс лишь сказал:

– Значит, и вы имели к этому какое-то отношение. Но вы не один из них, вы из Южной Каролины. Но вы с ними определенно имели дело. И, как мне кажется, каким-то образом участвовали во всех этих делах.

– Вы знаете, мистер Адамс, есть вопросы, на которые я не могу дать ответы. И вы прекрасно понимаете, почему.

– Мне этого достаточно. Да, мистер О’Нил, или как вас зовут на самом деле, я согласен помогать вашей новой родине. С одним условием – это не должно никоим образом навредить моей родине.