— Ну все, беги за городовым, а я пока здесь посижу, может тоже их голоса услышу, — прошептал я ему из листвы.

Сашка убежал, а я стал тихонько осматриваться, пытаясь понять — что можно увидеть из моей «засады», можно ли что-то услышать и есть ли вообще какое шевеление в окне, прикрытом листвой дерева. Увидеть что-то оказалось почти невозможно. Листва как скрывала меня, так и не давала обзора уже мне. А вот услышать — вполне. Особенно если дело было поздним вечером, почти ночью, когда улица почти пустая и звук разносится далеко окрест. Чуть раздвинув ветки со стороны дома, вгляделся в окно. Благодаря тени от дерева, стекло не давало бликов, и было вполне возможно заглянуть внутрь, если бы оно не было задернуто шторами изнутри. Но все же паренек был прав. Пока ждал его, слышал, как кто-то ходил по комнате и приглушенные голоса. Там точно кто-то был!

Вернулся Сашка через пять минут с подозрительным привычно усатым городовым с ярко-красной мордой будто с перепоя. Хотя когда я выбрался из своего укрытия, никакого запаха перегара я от него не унюхал, а вот табаком у него изо рта шибало на пару шагов окрест.

— Григорий Бологовский, — представился я, параллельно достав свою бумагу жандарма.

После ее прочтения, городовой удивился, уже с куда меньшей подозрительностью посмотрел на Сашку и, выправив плечи, с ожиданием посмотрел на меня.

— Что делать, ваше благородие? — спросил служивый.

— Предположительно, в доме на первом этаже засели виновные в покушении на губернатора, — и я указал на окно. — Надо задержать для допроса.

В один момент он скривился как от зубной боли и нахмурился, после чего кивнул, принимая для себя какое-то решение.

— Эх подкрепление бы, вдвоем то можем и не сдюжить, — пробормотал городовой.

— Сам знаю, но могут и уйти. То, что они до сих пор здесь, уже чудо, — мотнул я головой. — Поэтому придется вдвоем справляться. Кто здесь живет? — указал я на дом.

— Кузьма портной комнату с семьей снимает около входа, да Алексей Петрович Бегляшов, кадет Интендантской академии тут же обретается. Но последний сейчас к родным в Воронеж уехал, пока в академии каникулы.

— Значит так. Вы стучитесь, вроде как к Кузьме, а как войдете — тут же к той двери проходите и тарабаньте громко. Кричите, что полиция и чтобы открывали. Если там бомбисты — они точно не отопрут и постараются в окно сигануть. Тут-то я их и встречу. Но если через вас все же прорваться вздумают, не стесняйтесь — применяйте оружие, — кивнул я на висящую у него на ремне нагайку и револьвер в кобуре. — Лучше, если вы их заранее достанете, чтобы время на это не тратить.

— А вы как? Оружия я у вас не вижу, — с сомнением осмотрел меня жандарм.

— А вот так, — подал я магию в свои пальцы.

Тот понимающе кивнул и больше вопросов не задавал. Я же переживал за иное. У меня было то мое «заклинание», что вырубает человека. И сейчас условия его применения — чуть ли не полигонные — пройдет сквозь стенку легко, подготовить его время есть, и противник ничего сделать не успеет. Но было кое-что, что меня останавливало. В прошлые разы я применял мою «выключалку» исключительно на магах и как оно подействует на тех, у кого нет дара, понятия не имел. А вдруг мозги выжжет? К тому же я все еще не контролирую до конца его силу и направление движения. Образующийся пузырь может накрыть не только засевших в комнате, но и соседей. Да и летит оно не так уж и быстро, преступники вполне могут его заметить и выскочить в коридор. Поэтому полагаться на него я не решился. Это — оружие реально последнего шанса, когда других вариантов просто нет.

— Сами напротив двери не вставайте, — напутствовал я городового напоследок. — Еще начнут палить сквозь нее. Зачем вам лишняя дырка в теле?

Тот машинально кивнул, на ходу доставая револьвер. Я постарался как можно тише пробраться к окну и затих под ним.

Ожидание не затянулось. Вскоре даже я услышал громкий требовательный стук в дверь комнаты и приглушенный стенами голос Никифора Алексеевича.

— Черт, сдал кто-то, сука! — прошипел незнакомый голос за стеклом, окончательно успокоив мою подозрительность.

Не подстава это чья-то, а реально повезло вот так на бомбистов выйти.

— Выгляни в окно, караулят там? — скомандовал второй голос первому.

Над моей головой зашелестели шторы. Я максимально прижался к стене, чтобы не выдать себя раньше времени и снизу вверх смотрел на торец окна. Бомбистов я не видел, надеюсь и они меня тоже.

— Вроде никого, — прошептал первый голос.

В дверь продолжал барабанить городовой, угрожая выломать ее, если никто не откроет.

— Сигаем в окно, — подтверждая мои ожидания, скомандовал второй.

Шорох штор, которые полностью раздернули в сторону, затем щелчок щеколды на окне после чего с некоторой натугой бомбист распахнул их наружу, попутно высунувшись и сам по пояс. Тут-то он меня и заметил. На меня с удивлением и запоздалым страхом уставился кряжистый мужик в дешевом костюме и кепке. На щеке наклеен пластырь, а под пиджаком костюма видна рубаха с расстегнутым воротом. Вот за этот ворот я его и схватил, потянув на себя. Тот и так был в неустойчивом положении, а тут еще и я дернул достаточно резко, поэтому хоть рубаха и затрещала, но не порвалась, и бомбист вывалился из окна, приложившись головой о землю. Его ноги застряли в проеме окна, а я ему еще и добавил от души по уху, чтобы тот точно не дергался. После этого посмотрел вверх, готовясь встретить второго бомбиста.

Наши взгляды встретились. Молодой еще, лет двадцати пяти с коротким ежиком волос и тщательно выбритым лицом. Но глаза — злые, холодные. Одет в более дорогой костюм в полоску и прямо сейчас целится в меня из револьвера!

— БАХ! — я только и успел, что дернуться в сторону, как правое плечо взорвалось от боли.

Прижавшись к стене дома так, что стоящий в комнате бомбист меня потерял из вида, я лихорадочно соображал, как его скрутить. В дверь комнаты уже не стучались — послышались мощные удары. Это городовой после выстрела перешел от слов к действию и начал