Король многозначительно замолчал и отворил дверь в темницу, возле которой они стояли все последнее время. Скрип разнесся гулким стоном по окрестным камерам. Хранитель понял все без лишних слов и прошел внутрь, пытаясь не замечать запаха смерти и крысиного помета. Темница была хорошо освещена, а под потолком болталось два женских тела. Санли Орегх приложил платок к лицу и поморщился.

— Ведьма. А кто вторая? — Хранитель Порядка, щурясь, взял со стены факел и начал внимательно осматривать тела.

Ноги смертниц, как и их тела, были исполосованы резаными ранами, покрыты царапинами и синяками. Они висели неподвижно, крепко схваченные за горло свернутыми простынями, а их тени застыли на стене позади.

— Сегодня мне испортили и без того худое утро. — Король вдохнул так глубоко, будто вдыхает запах свежеиспеченного лимонного пирога. — У нас остался только один козырь, и тот сомнительный. Мать и сестра странника повесились этой ночью. Чародейка жива, будь она не ладна.

Хранитель решил, что потеря, действительно, была бы не столь значимой, если бы в королевских руках оставался родной по крови странника человек, а теперь приходилось рассчитывать на проходимку, к которой медведь, может быть, и вовсе не испытывает никакой привязанности, и тогда сыграть на его чувствах было бы не только не эффективно, но и, как минимум, выглядело бы достаточно нелепо.

— Видишь ли, Санли, предатели окружают меня. — произнес Рогар диким шепотом и сплюнул на твердую, усыпанную соломой, землю. — Кто-то пронес им простыни и хорошо замел за собой следы. Это как партия в шахматы. Сегодня мне поставили шах! Но следующий ход мой. — он некрасиво улыбнулся. — У тебя есть сутки, чтобы отыскать предателя, посмевшего пойти против королевской воли — это будет твоим истинным посвящением в Хранители. И помни, слухи о том, что мать и сестра странника мертвы, не должны выйти за пределы этих стен! Слышишь? Начни с тюремщика, только у него есть беспрепятственный доступ ко всем камерам. Хотя я не думаю, что этот болван полез бы в такую авантюру. Разве что ему наколдовали хотя бы немного мозгов…

— У меня есть сутки, чтобы узнать, кто изменник и предать его суду. Важно избежать всякой огласки. Запомнил, Ваше Величество. Прошу вашего позволения приступить к делу.

— Ты неверно запомнил, хранитель. У тебя нет возможности предать его суду, ясно? Я полагаю тебе известно такое понятие как самосуд? Вот именно по такому принципу должна оборваться жизнь предателя. Тебе ясно?

— Но закон…

— Я еще раз спрашиваю. Тебе ясно?

Хранитель Порядка неохотно, но покорно поклонился.

— Ты быстро учишься, Санли. — король снова причудливо улыбнулся. — Слухи о смерти медведей должны задохнуться в этих стенах, слышишь? Это не менее важно, чем все остальное. Кхолд должен, во что бы то ни стало продолжать думать, что его родичи живы и ждут его в Дастгарде с распростертыми объятиями. Только так мы сохраним в нем надежду спасти их и тогда он сам, рано или поздно, попадает в наши руки. Шах и мат.

— Да, Ваше Величество! — Хранитель Порядка преклонил колено ровно как положено паладину при получении приказа от короля, получил разрешение подняться и вышел из камеры.

— Ну что, медведь? — заговорил король, когда остался наедине с двумя телами женщин, медленно раскачивающихся на простынях. — Я потерял дочь, ты потерял мать и сестру, хоть и не знаешь об этом. Это только начало. Когда-нибудь умрут все, кто нас окружает и тогда… мы останемся один на один…, и я вырву твое сердце, ублюдок!

***

Санли Орегх держал путь в самый конец коридора — в ту часть, которую сам тюремщик считал своим основным местом жительства. Там было все необходимое для беззаботного существования в бесконечных лабиринтах шаарвильских тюрем — яркое освещение, лежак, стол для приема пищи с громоздким дубовым табуретом под ним и ночной горшок, предусмотрительно прикрытый старой занозистой доской.

Во время долгого похода по старым и холодным коридорам тюрем Санли Орегх никак не мог отделаться от нескольких мыслей, из которых первая твердила о том, что истинный Хранитель Порядка, такой, каким его задумывали предки, обязан следовать закону и пресекать любые проявления самосуда и, более того, жестоко наказывать за них любого, кто осмелится нарушить правила, ведь Хранитель Порядка и есть сам Закон. Вторая же мысль предупреждала о том, что в столь опасное путешествие ходить одному, по крайней мере, неразумно — если великан окажется преступником, то шансы выжить еще будут, но вдруг след поведет дальше и выведет на целую группу или даже общину преступников? Тогда каждая минута промедления не сыграет на руку, а решение задачи в одиночку вряд ли окажется правильным поступком. А дальше нагромождалась еще целая тьма мыслей, мешавших сосредоточиться и беспросветно застилающих его разум — о бесславной смерти отца, о долгожданном посвящении в Хранители, о решениях короля и других, таких неважных сейчас думок.

Санли Орегх оказался у изголовья лежака, на котором обмяк тюремщик и сладко храпя, раздувал свои большие щеки. Хранитель несколько раз сильно ударил каблуком о каменный пол в надежде пробудить хозяина помещения, но великан не реагировал. Тогда гость подошел, к прячущейся в единственном темном углу, бочке и, зачерпнув ковшом из нее воды, вылил на лицо тюремщика.

— Шолд! Шолд! — завопил великан, вскакивая на ноги достаточно ловко для своей комплекции.

— Взгляни на брошь, Шолд. — сказал Санли Орегх, не убирая правую руку с рукояти меча, а левой указывая на голову дракона, извергающую пламя, изящно вылитую из золота и приколотую на тунику, — я новый Хранитель Порядка. Меня зовут Санли Орегх. Я пришел задать тебе несколько вопросов.

Великан бросил взгляд на брошь, вырвал ковш из рук гостя и, набрав в него воды, жадно принялся ее хлебать. Когда тюремщик напился, ковш плюхнулся обратно в бочку, расплескав воду по стенам.

— Чтобы между нами не было недопонимания, я сразу скажу, что пришел сюда за ответами и без них не сдвинусь с места. И ты, как понимаешь, тоже. А главная тема нашего общения — мертвые женщины в одной из твоих темниц.

— Мертвы и все тут, — ответил Шолд, усаживаясь за стол. — Чего непонятного?

— Непонятного? Все предельно ясно! Только одно мне не дает покоя — почему вдруг они оказались мертвы? — рыцарь руками оперся на стол, пытаясь как бы надавить на великана, смотря сверху, но даже в этой ситуации они были одного роста. — Если мне не изменяет память, существует кодекс тюремщика и в одном из его пунктов сказано, цитирую «смотритель обязан обеспечить безопасность заключенного на все время его пребывания в зоне изоляции, исключением является обвиняемый, которому вынесен смертный приговор в стенах заключения. Любой другой преступник заслуживает того, чтобы попрощаться с жизнью по всем канонам и умереть с честью даже за бесчестный поступок. Другими исключениями являются развратители малолетних, осквернители храмов Касандры, эльфы, гномы и другой выводок мерзопакостных тварей, отличающихся от людей». Конец цитаты. Женщины, которые умерли в твою службу, не попадают под описание исключений.