заставляет ее делать это, чтобы, не видя ребенка, посылать ему свое благословение. Моя покойная бабушка, мать отца, отличалась каким-то особенно сильным чадолюбием. Она говорила: "Мои дети — мои боги". Она ждала сына с фронта. В конце войны получила на него похоронку, но не поверила ей. Контуженого отца не сразу нашли в куче обломков и фрагментов человеческих тел. Восьмого мая 1945 года бабушка получила письмо от отца из госпиталя на территории Германии. Она знала, она верила, что он вернется. Вспомните стихотворение К. Симонова "Жди меня":   "Жди меня — и я вернусь,    Только очень жди.    Жди, когда наводят грусть    Желтые дожди.    Жди, когда снега метут,    Жди, когда жара,    Жди, когда других не ждут,    Позабыв вчера.    Жди, когда из дальних мест    Писем не придет,    Жди, когда уж надоест    Тем, кто вместе ждет.    Пусть поверят сын и мать    В то, что нет меня,    Пусть друзья устанут ждать,    Сядут у огня.    Выпьют горькое вино    На помин души.    Жди. И с ними заодно    Выпить не спеши.    Жди меня — и я вернусь,    Всем смертям назло.    Кто не ждал меня,    Тот пусть скажет: повезло…    Не понять не ждавшим им,    Как среди огня    Ожиданием своим    Ты спасла меня".

Современный христианин назовет это верой, и это верно, только вера в данном случае имеет вполне реальную основу — некие древние и мощные символы и образы. Есть образ Всемогущей Любви как источника жизни и образ любимого, защищенного этой любовью. Если вспомним сказку Метерлинка "Синяя птица", то мы увидим, что брата и сестру — Тильтиля и Митиль в поисках птицы счастья хранил образ Материнской Любви, которая появлялась в самых трудных ситуациях, поддерживая детей. Современная сказка о Гарри Поттере имеет сходный сюжет: в самые тяжелые моменты Гарри спасают призраки его родителей.

Суть происходящего описал Дж. Фрезер в своем фундаментальном исследовании мифологий и религий различных народов "Золотая ветвь". Первобытный человек и современные маги оперируют функциями символического мышления, за неимением синицы в руках они взаимодействуют с журавлем в небе. Это соответствует принципам имитативной (гомеопатической) и, в меньшей степени, контагиозной (работающей по принципу заражения, контакта) магии. Но сначала немного про общие принципы магического (читаем, символического) мышления. Большая их часть описана Фрезером.

Первое — вера в телепатию, взаимодействие на расстоянии.

Второе — причина и следствие могут быть связаны как прямой, так и обратной связью.

Третье — подобное действует на оригинал.

Четвертое — вещи, бывшие во взаимодействии, сохраняют связь.

Пятое — всеобщая одушевленность, в том числе, мира вещей. Так, в скандинавской мифологии имена имеют копье Одина — Гунгнир, молот Тора — Мьёлльнир, ожерелье Фрейи — Брисингамен, котел эйнхериев (воинов, упокоившихся в Вальгалле) — Эльдхримнир, в котором варят вепря Сэхримнира. И так до бесконечности. Мир весь живой, текучий, изменчивый, "лепкий" (по выражению русского писателя А. Амфитеатрова).

Можно выделить и шестое: поглотив (съев) часть кого-то, ты ассимилируешь его качества. На этом во многом основан феномен каннибализма — поедания своего сильного врага.

Магия имитативная опирается на принцип сходства, подобия. Создавая образ кого-то и взаимодействуя с ним, мы властны делать то же самое с реальным объектом. Подобие неким образом переносит действие в нужное русло. Мысль становится материальной, а мыслеобраз — действующей силой. Первобытный человек чувствует мир достаточно плотным для того, чтобы ощущать себя как его часть, все перемещения которой передаются и резонируют в остальном мире. Эффект бабочки (теория Хаоса): если в одном полушарии бабочка взмахнула крылышками, то в другом это движение может породить цунами. Все зависит от силы мысли и веры мага в свое чародейство.

Магия контагиозная опирается на принцип контакта человека с неким предметом, как бы заражающим его своей сутью (вспомним заряженную воду Алана Чумака). Так, можно производить манипуляции, сжигая волосы или кусочек одежды объекта своей волшбы. Или можно носить их с собой в качестве талисмана (у матерей часто хранится младенческий локон ее ребенка). Из области, близкой нашей современности, на этом основан феномен фетишизма: особых сексуальных предпочтений, связанных с пристрастием к конкретным объектам, принадлежащим женщине, особенно, напоминающей мать. Таким объектом может стать цвет одежды, высота каблука, а также особая форма груди, ног, длина волос, в общем то, что по Юнгу, составляет образ анимы, внутренней женщины, хозяйки внутреннего мира мужчины. Кстати, женщины-фетишистки тоже есть — сколько угодно. С феноменом фетишизма связан один из сюжетов народных сказок, в котором герой в поисках своей любимой должен найти ее среди абсолютно похожих на нее девушек: "голос в голос, волос в волос". Внешние атрибуты сходны, и только внутреннее содержание имеет специфику. Незримо опираясь на этот принцип контагиозной магии, девушка хранит давно высохший цветок, подаренный ее любимым, юноша целует косынку своей возлюбленной и ее следы на песке. Да мало ли что еще.

А теперь коротко о том, как это связано с принципами современной психотерапии. Все психотерапевтические практики, которые направлены на работу с символами, образами, архетипами, имеют своими корнями магические практики первобытного человека. Это в первую очередь игровая детская психотерапия, это сказкотерапия, метод активного фантазирования, символ-драма, гештальт-терапия, психодрама, многие техники НЛП. Везде, где мы работаем не с реальным объектом, а с его замещающим образом или отражающим его символом, взаимодействуем с ним, воссоздаем или реконструируем модель прошлых с ним отношений, а затем моделируем будущие, мы являемся в какой-то