Я внимательно прослушала пять раз лекцию о том, что применение этого заклятья возможно только в крайнем случае, то есть когда мне сто процентов угрожает смерть; в остальных ситуациях я заикаться о своих знаниях не имела права. Хорошо, Господин учитель, можно уже ближе к практике?

После инструкции по технике безопасности Фар привёл десяток примеров, когда маги поплатились за «Асфик Хомо» не только своей, но и жизнями всех членов их семей. Печальный момент, но я уверена, что избежавших наказания воздушников куда больше, просто не каждый из них станет признаваться в своих грехах.

Наконец, ещё два часа Фар отвёл на изучение формулы построения заклинания: я была вынуждена перерисовать её сто пятьдесят раз на листах бумаги, которые Фарлаг незамедлительно уничтожал после разбора ошибок. Честно говоря, схема «Асфик Хомо» выглядела предельно просто, но, к сожалению, моё нетерпение поскорее перейти от теории к делу сыграло со мной злую шутку: каждый раз я слишком спешила и выводила линии векторов недостаточно ровно, как того требовал Фар.

Спустя полночи страданий мы перешли к практической отработке заклинания, только испробовать мучительное удушье на Фарлаге не посчастливилось: мне пришлось довольствоваться жалкой ролью жертвы. Фар решил, что сначала я должна испытать «Асфик Хомо» на себе, чтобы, во-первых, не растеряться, если один из моих недругов решит убить меня таким изощрённым способом; а, во-вторых, чтобы найти слабые стороны заклятья и предсказать, какой отпор может получить нападающий, то есть я.

Знала бы я, куда вписалась, ни за что на тренировку не пришла: прислала Кору, она нашла бы объяснение, почему я прогуливаю, — уверена, Фар перед её аргументами не устоял. Однако, к сожалению, я уже здесь и третий раз выплёвываю лёгкие после очередной атаки Фарлага.

Ощущения от «Асфик Хомо» схожи с действием магической клятвы, только процесс умерщвления ускоряется в десять раз, а боль усиливается в сто! Более того, мне так и не удалось не растеряться и предпринять какое-то маломальское действие, чтобы защититься или хотя бы попытаться спастись. Вместо того чтобы сохранять спокойствие и трезвый рассудок, я мгновенно дезориентировалась и утрачивала любую связь с реальностью. Если бы господин Зергал видел мои беспомощные конвульсии, в коих я извивалась почти до утра, то это зрелище он даже жалким бы не назвал — скорее поспешил добить меня, чтобы не мучилась.

Кстати, интересный факт: единственное, о чём я мечтала, находясь под действием «Асфик Хомо», — это быстрее умереть — мне даже удалось разок прохрипеть мольбу о моём скорейшем убийстве. Короче, это заклятье — муки страшные, и сегодня я убедилась, что испытать подобное не пожелаю даже злейшему врагу. Только законченный садист изберёт «Асфик Хомо» способом убийства, а я всё-таки не маньячка какая-то. Может, мне и учить это заклинание не нужно?

Стоило найти плюсы в позиции жертвы, как Фарлаг предложил мне поменяться ролями — вот кто настоящий мазохист — я бы добровольно на это не подписалась. Правда, моему преподавателю и страдать не пришлось. Вымотанная я, соскребая крохи оставшихся сил в сознании, старалась высосать кислород из противника — ничего не получилось: то моё заклятье было с лёгкостью отбито Фаром, то оно не долетало до него вовсе.

К рассвету я поняла одно: я безнадёжна. Фарлаг не пытался меня ободрить или поддержать: парень дважды разочарованно цокнул языком, а затем предложил мне выспаться и объявил, что наши занятия отныне будут продолжаться в этой же аудитории по будням после потоковых лекций. Списывать сухость высказываний преподавателя на усталость, как и врать себе, что однажды у меня получится, не было смысла. Потупив глаза в пол и угрюмо опустив голову, я без пререканий побрела в своё общежитие, где меня ждал не менее сложный разговор с обиженным Око.

Глава 23

— Око, я дома, — устало объявила я, закрывая за собой дверь под номером «38».

Меня встретила тишина. Неужели мой семиногий паучок так сильно обижается? Мог бы и поинтересоваться, где я пропадаю, а не демонстративно игнорировать мои попытки с ним заговорить.

— Око! — требовательно позвала я артефактника.

— О-ко! — я перешла на крик.

— Не ори! — рявкнул паук в ответ, выползая из-за задней стенки стола.

— И я рада тебя видеть, — направилась я к магу. — Может, всё-таки поговорим?

— Знаешь, у тебя была целая ночь, чтобы объясниться, но теперь… — Око запнулся. — Теперь я не намерен тебя слушать.

— Ты обиделся, что я не предупредила, что не вернусь? — предположила я. — Но я и сама не знала, что мои занятия с Фаром так затянутся.

— На две ночи подряд?! — раздражённо спросил паук. — Хороши занятия! Может, тебе рассказать, что бывает с глупыми студентками, которые ночами занимаются со всякими Фарами?!

— Око, да что с тобой?

— Со мной, как раз таки, всё в порядке, — огрызнулся семиножка. — За время нашего знакомства я никогда не запирал тебя в комнате на двое суток и не пропадал ночами, крутя романы с преподавателями!

— Так ты бы и не смог меня закрыть, — съехидничала я, тряся руками и намекая на вре́менные физические недостатки артефактника.

— Ах, так! — взорвался Око. — Отныне каждый сам по себе.

— Но… — я вдруг поняла, что взболтнула лишнего.

— Я всё сказал, — перебил паук и скрылся за столом.

Гениальное начало дня. У меня ничего не получается с этим супер-пупер-важным заклинанием, я окончательно рассорилась с Око, меня тошнит от Дариана в прямом смысле, а где-то рядом бродит иллюзионист-любитель, жаждущий моей крови, и странное поведение Роя меня пугает — комбо!

Больше не предпринимая попыток заговорить с Око, я молча направилась в ванну, чтобы набрать в неё горячей воды и смыть с себя ужасный день.

Что может быть приятнее тёплой ванны с сушёными лепестками лаванды, которые мне любезно отдала Дора, ссылаясь на то, что у неё на это растение аллергия? Хорошо, что я не такая чувствительная. Пряный аромат лаванды пьянил и напоминал мне прогулки по Валииру, нагретая вода расслабляла моё измученное тренировками тело, а меня клонило в сон.

Я прикрыла глаза лишь на секунду, чтобы глубже вдохнуть терпкий запах сухоцветов и ярче представить пейзажи родного дома.

Весна. Цветущие луга Валиира. Я собираю полевой букет, а Софи, сидя на вязаном покрывале, плетёт венок. Я счастлива. Сорвав очередной одуванчик, я весело бегу к Софи. Тётушка мрачно поднимает голову и указывает на небо.

Тёмные грозовые тучи уже взяли в плен солнце. Подул ледяной ветер, а на мою ладонь