За дверью никого нет, калитка раскрыта на распашку, а у моих ног лежит небольшой прямоугольный предмет, замотанный в коричневую обертку. Выхожу за дверь и, закрыв калитку, поднимаю посылку. Кто смог попасть в дом? Калитка, ведь, на замке, её можно открыть, если только ввести код. Меня одновременно охватывает и любопытство и какой-то страх. Поднимаю то, что принесли и прохожу в дом.

- Что это? Не похоже на пиццу, - спрашивает Ник, увидев мои не пустые руки.

- Не знаю, потом открою, - кидаю прямоугольник на тумбочку и сажусь рядом с другом.

Через десять минут в дверь снова постучали, но на этот раз это оказался курьер с пиццей, которому мы дали код. Очередная пицца уже не съедается так быстро, как первая. Несколько кусочков мы просто не смогли осилить. Очередной фильм и я сижу вся в слезах. Это был очень чувственный роман, когда-нибудь я его обязательно пересмотрю.

- Все, мне пора домой, - говорит парень и поднимается.

- Я думала, что ты останешься ночевать у меня, - я нахмурилась, почему-то мне не хочется оставаться одной.

-

Прости, дом зовёт, - он помахал своим телефоном перед моим лицом.

- Ты ведь зав... уже сегодня, приедешь за мной? - я иду за другом в прихожую.

- Конечно, - он обувается, надевает куртку и приглашает меня в свои объятия.

Утыкаюсь ему в грудь и понимаю, что не хочу его отпускать. Ник на полторы головы выше меня, а Лео всего лишь на пол головы. Он такой высокий и такой сильный, в его объятиях я чувствую себя в некой безопасности, пока мой парень находится в другой стране. Понимаю, что пора отпустить друга, но я не могу и, наоборот, сильнее к нему прижимаюсь. Запах приятного парфюма сразу же овладевает моим носом, и я вспоминаю тот вечер, когда мы поцеловались. Сразу же отстраняюсь и смотрю на свои ноги. Меня вновь посещает стыд.

- Спокойной ночи, - парень целует меня в лоб и выходит во двор. Жду, когда он закроет за собой калитку и, помахав рукой, захожу в дом.

Какой же бардак мы устроили. Пожалуй, уберусь сейчас. Включаю свет и начинаю собирать пустые банки и пакеты из под разных чипсов. Кладу все в коробки из под пиццы и выкидываю в мусорку. Сажусь на диван и беру телефон. Почему мне так и не ответил Лео? Ну не может быть такого, чтобы у него не было возможности мне написать! Сейчас он вероятнее всего уже спит, а ведь мог ответить мне перед сном. Может он решил действовать, как в первый раз, когда уехал? От этого мне не легче, как он не понимает. Неприятный комок нарастает в моем горле. Хочется заплакать, но слезы не текут. Может, я и правда, не похожа на других девушек?

Продолжаю смотреть на телефон, периодически зевая. Открываю галерею и просматриваю наши совместные фото. Они вызывают у меня радость и заставляют ощутить, будто он рядом. Натыкаюсь на фото, где он закрывает лицо подушкой и рычит, прося, чтобы я перестала щёлкать, но я не переставала. Теплые воспоминания появляются картинками в моей голове, словно электронная фото-рамка. Хочу обнять его, провести пальцем по кубикам его пресса. Он всегда вздрагивает, когда я делаю это, говорит, что щекотно. Прижаться к его груди и почувствовать тепло его кожи. Вновь ткнуть в еле заметную ямочку на его левой щеке. Да, у него есть одна ямочка, но её очень сложно увидеть, я сама недавно узнала про её существование. Мне его не хватает, до боли в груди.

Бросаю взгляд на то, что лежит на тумбочке. Интересно, что там? И кто это принес? По-прежнему страшно осознавать, что во двор кто-то пробрался. Нам нужен сторожевой пес, чтобы охранялся не только дом, но ещё и двор. Мало ли кого приспичит посетить нас. Встаю с дивана и, взяв тонкий прямоугольник, сажусь на свое место. Рядом со мной садится Рич и кладет головку на моё плечо. Слегка погладив его, я достаю записку, которая торчит через обмотку.

«Такие мальчики, как Лео - не любят таких девочек, как Дина.

Для Дины»

Сердце будто делает сальто и меня обдает жаром. Руки начали дрожать, ибо не знаю, чего ожидать. Где-то внутри я слышу голос, который мне говорит: «Выкинь, не смотри, не открывай это», но руки уже начали разрывать скотч. Глубоко вздыхаю и начинаю раскрывать коричневую обертку. Зачем обматывать все таким толстым слоем? Раздражение всплывает наружу, и я начинаю нервно разрывать бумагу, кидая её в разные стороны. Когда с оберткой покончено, я вижу фотографии, но верх наоборот. Руки снова начинают дрожать, будто бы не хотят действовать дальше, но я пересиливаю это состояние и продолжаю. Перевернув первую фотографию, я начинаю дрожать как-будто нахожусь раздетая на лютом холоде. Сердце повторяет свой танец, делая сальто за сальто. Боль накрывает меня с ног до головы, а долгожданные слезы начинают течь ручьями по моим, теперь уже бледным щекам.