— Да я же без злого умысла. Просто хотел спросить, всё ли их устраивает в жизни?

— Устраивает? — парнишка лишь грустно усмехнулся: — Ты видел, кто всем заведует? А теперь внимательно посмотри на них. Похожи они на детей, которых всё устраивает?

— Ты же так рьяно отстаивал интересы отца! Что случилось? К чему внезапная переобувка?

— А у меня нет выбора… Я должен защищать отца, чтобы все они не остались на улице. Да, Бизон далеко не идеален. Ни как родитель, ни как воспитатель приюта. Но он единственный человек, который давал им кров и пищу. Он единственный, кто их защищал!

Руд аккуратно подошла к бойцам и начала их обнюхивать. Детишки сперва испуганно отстранились, но одна совсем маленькая девчушка всё же осторожно выставила вперёд руку и погладила лису.

— Чтобы они сражались на ринге, как гладиаторы и калечили себя? Прекрасный защитник. — вздохнул я, ударив себя по лбу: — Просто, сейчас они больше похожи не на детей, а на волчат. Сам посмотри!

— Я старался облегчить им жизнь… — сухо ответил Искандер, наблюдая за тем, как детишки с интересом окружили Рудольф и начали её наглаживать: — Но отец настаивал на жёстких тренировках и сражениях! Денег данное мероприятие приносило много. Да и меня никто не трогал… Сам же тыкал мне законами в лицо.

— Почему не пошёл к аристократам? — поинтересовался я.

— К таким, как твои родители? Уж извини. Я предпочитаю свободную жизнь.

— И это… — я обвёл взглядом подсобное помещение: — …ты называешь «свободной жизнью»? Мне же сказали, что Бизон отсюда не выходит. И ты, наверняка — тоже! Зачем тебе всё это?

— Хех… — Искандер лишь кисло усмехнулся: — Не знаю, что с тобой было в прошлом. Но лично у нас после того, как отец вышел из группировки — вообще денег не было! Мне тогда исполнилось шесть. Мать не выдержала. Оставила нас с отцом… укатила, с каким-то помещиком в Европу. Мы переживали не самые лучшие времена. Времена постоянных ограничений. Но затем отец подобрал первого сироту. Потом второго… Хотел получать с них льготные выплаты. А, спустя две недели он увидел новость о том, что в Питере детишки организовали подпольный клуб дуэлянтов, зарабатывая на ставках. Бизон сильно вдохновился и начал устраивать сражение между своими подопечными, облапошивая дворян на тотализаторе. Через месяц у нас было четырнадцать детишек. Четырнадцать бравых воинов! По крайней мере — так говорил отец. Деньги потекли рекой… Сперва, мне всё это даже нравилось. А потом я увидел, как один мальчишка сломал другому челюсть. Я видел кровь… Много крови. Иногда ребятишки не сдерживались. Сражались чисто на инстинктах. И… до меня постепенно начал доходить весь ужас ситуации! Когда я впервые завёл разговор об этом — отец избил меня. Жёстко… Он сказал, что я не ценю всего, что он для меня делает. Что я — отвратительный сын... Но, как объяснить, что драки детей, собак и птиц — вовсе не то, на что лично я могу спокойно смотреть? Да… в шестнадцать лет мне снова пришла мысль обговорить этот вопрос с отцом. Почему, спросишь ты? Да, потому что одна девочка серьёзно покалечила другую. Я взял все скопленные деньги, чтобы обратиться к лекарю… У меня, конечно, получилось спасти её. Но сумма была очень большая. Я бы не потянул второй такой случай.

— А ты у нас благородный.

— Сейчас не до сарказма… — хмыкнул парень.

— Нет-нет! Я на полном серьёзе. — поспешил заверить Искандера я.

— В общем… ситуация была дерьмовая. Отец вновь избил меня. Сказал, что я неблагодарный сучонок. Тогда он предложил мне выкинуть их всех на улицу… Он рассказал, что там они станут жертвами маньяков и прочей гадости. Я поверил. И единственным вариантом было поддерживать Бизона, чтобы дети не остались на улице.

— Почему ты не предложил сдать их в социальную службу? — спросил я.

— Тупо не знал про существование оной. А для отца всё было, куда проще… Зачем сдавать гладиаторов? Пускай трудятся на арене.

— А, где вы их вообще находили?

— Это же Москва. Тут много всего «интересного». Это вам — дворянам, ничего не видно из-под тонированного стекла. А, у столицы, между прочим — есть много социальных язв… Первого бродяжку мы нашли под мостом. Он толком и говорить не мог. Даже не рассказал, откуда родом, и почему остался на улице. У второго родителей убили за долги… Он боялся сиротского дома, поэтому сбежал на улицу. Да там у каждого история такая, что потом сердце хоть доставай и забинтовывай. — отмахнулся Искандер: — Но я уж больно волнуюсь за судьбу наших оборванцев. Вот, куда им теперь? Ждать несколько месяцев очереди в социальной службе?

— Думаю, что можно договориться с одним моим знакомым. У него, как раз есть свой сиротский приют. Любимов его зовут.

— Кажется, слышал про него. Но тот дом — не резиновый. Очень надеюсь, что Любимов примет наших оборванцев… В противном случае — даже не знаю, что делать. Бизон — вот ни капли не похож на нормального воспитателя. Опять придумает авантюру, где все будут работать на него.

— Примет. Любимов очень ответственный человек. Я бы даже сказал — вдохновляющий на достойные поступки! — гордо ответил я.

— Звучит обнадёживающе…

— Я закончил. — в подсобку зашёл Бизон, а затем прихрамывая уселся за стол напротив меня: — Готов к диалогу.

— Славно. — я скрестил пальцы и надменно посмотрел на здоровяка: — Но прежде, чем мы начнём — я бы хотел услышать нечто очень важное! Потому что — считаю лично своей заслугой то, что ты всё ещё жив.

— Ах да, Ваше Благородие… — виновато ответил он: — Я приношу официальные извинения перед вами и перед всем Домом Демидовых. Я готов к последствиям. Завтра же закрою бои без правил, а помещение буду сдавать в аренду.

— Что с детьми будешь делать? — голосом дознавателя поинтересовался я.

— Открою нормальный сиротский дом с личных накоплений. — здоровяк посмотрел на детишек, которые уже во всю играли с лисой.

— Ты себя видел? — усмехнулся я: — Мне-то хоть не ври! Откроет он сиротский дом… Ага. Ты тут лучше не корчи из себя не пойми кого. Давай по-хорошему?