Артур вдохнул ветер. Внизу оживали войска. Ровные тени чередовались с белыми шатрами, и весь лагерь потому напоминал шахматную доску.

Странное чувство беспокоило Артура, как будто где-то внутри него запнулась маленькая шестерёнка. Он что-то упустил, проглядел какую-то возможность, безмерную глупость. Но где?

“Собирать войска, выше Величество?” Спросил рядом голос. За спиной Артура стоял Дюн, возле него — Альфия в голубом платье. Она с испугом глядела на короля и смущённо держалась поближе к ноге рыцаря. Мужчина незаметно улыбался.

“Собирай… У меня плохое предчувствие, готовься к битве”.

Хмурясь ответил Артур.

Дюн молча и задумчиво кивнул и пошёл вниз. Альфия с наигранным смущением побежала вслед.

Меж тем из шатра давно уже вышла Аркадия. Она и Артур проводила пару взглядами.

“Он педофил”. Кратно заключил Артур.

Арка безжалостно кивнула.

“По крайне мере умеет держать себя в руках”.

Арка было собиралась ответить, вернее кивнуть, как вдруг резко повернулась. Её бирюзовые зрачки сузились и потемнели.

Артур посмотрел в сторону города. Над ним поднимались клубы чёрного дыма.

В основании холма зазвучали крики.

Тросточка в руках мага затрещала.

33. Гротеск

Лагерь охватила суматоха. Дым был сигналом. Но к чему? Никто не знал. Но все готовились. Сперва следовало надеть латы, вопросы после. Рыцари выстроились напротив врат. Семь из восьми отрядов, отравленных караулить периметр стен, вернулись и влились в главные войска.

Дюн кричал приказы со своего коня, высота укрепляла авторитет мужчины.

Однако в нём, как и во всех остальных была скрытая тревога, и лишь когда показался Артура генерал расслабил плечи.

“Ваше Величество…” Начал он, но Артур поднял руку и посмотрел на ворота. Он думал.

“Таран ещё не закончен”. Прошептал Дюн.

Артур кивнул и раскрыл губы, но вдруг прищурился и ничего не сказал. Загремели скрытые цепи. Ворота пришли в движение.

Рыцари подняли копья. Артур сжал свою трость.

Ворота отворились.

За ними стояла сгорбленная старуха. Она тянула вперёд руки, костлявые и с кожей дряблой как у варёной курице. Золотистый ларец лежал в них. Голова старухи держалась прямо и презрительно бегала глазами по сторонам — казалось, её тоже положили на плоский поднос.

Ковыляя в припрыжку, старуха пошла вперёд.

Рыцари следили за каждым её шагом. Когда Артур вышел её встретить, они напряглись.

Он холодно обвёл старуху взглядом и остановился на ларце. Старуха сладко улыбнулась и открыла крышечку, пялясь на юношу с предвкушением.

Внутри среди бархатной обивки лежала две серёжки из красного золота с огромными белыми жемчужинами на конце. На жемчужинах были нарисованы голубые кружочки. В них больше не было былой глубины и пустоты.

Это были глаза.

В городе раздался оглушительный взрыв.

*********

Мария в своём лёгком белом сарафане сидела на балконе и наслаждалась видом белых улиц. Душистый ветер овевал её лицо, наполнял её пышные волнистые волосы и щурил голубые глаза. Девушка не улыбалась, на первый взгляд, но действительно в душе у неё была тихая улыбка. Город казался ей… закипающей кастрюлей. Скоро закончатся томительные минуты ожидания, люди выйдут и начнётся праздник.

Вскоре внимание девушки перешло к небу, по большей части голубому, но ещё синеватому на краю. Его дымка покрывала далёкие дома.

“Словно они сделаны из небесного кирпича… Кирпич выплавили из небосвода?”

Мария задумалась, взяла перо и записала несколько строчек в книжке, что лежала у неё на коленях. Служанки у девушки за спиною громко зевали. Их утомляла не только сонливость, но и безделье — её Высочество поручала им сопровождать её по утру. Потому что, как она говорила, одной невыносимо бороться против сна.

Мария же увлечённо писала, не заботясь ни о чём вокруг. Образ так спешил показаться на бумаге, что в один момент споткнулся и упал. Перо застыло. Нужно было мелодично закруглить фразу. Неловкая пауза.

Вокруг белого пера разрослась клякса. Мария снова посмотрела на город, сжимавшийся кольцом, и вдруг заговорила:

“Город — точка, мир вокруг…”

“Город точка, мир…”

Фраза ускользнула, дразня и виляя хвостом. Мария оставалась неподвижна, пока по сторонам от её неё не покатились два шарика. Она опустила взгляд. Это были головы её служанок.

Затем что-то плюхнулось рядом с ней на кресло, что-то с раскрытым ртом, с вывалившимся языком. Это был губернатор, Генри.

Повернувшись, Мария увидела кривое от злого смеха лицо старухи. В её ногах лежало ещё несколько голов. Она схватила одну за волосы и скинула с балкона. Промелькнули розовые волосы.

Возле старухи, в тени, стоял эльф с каштановыми волосами. Его серебристая броня казалась очень смешной и неловкой в темноте. У света чудесное свойство, как у сцены, придавать вещам строгость и затмевать нелепое. Мария отметила интересную мысль, отложила голову и вернулась к листу бумаги.

Она писала пока на него не закапала кровь. Пока грубые пальцы не вонзились в её глаза, кресло не сбежало, ноги девушки не подкосились и всё вокруг не померкло. Напоследок, она вдруг поняла, что вполне могла бы предупредить Артура, странного, нового Артура, что главный эльф был высокомерным и очень вспыльчивым идиотом, и что он вполне может пожертвовать всем своим войском чтобы самому сбежать, но напакостить сколько возможно.

Почему она ему этого не сказала?

Ах да, ей не терпелось вернуться к недочитанной книге.

Мария сложила вместе руки и неожиданно поняла, что немного безумна.

Её стало грустно, ведь она больше не сможет читать.

А потом её обожгло пламя.

*********

Яркая вспышка и последовавший за нею грохот не отвлекли Артура от содержимого ларца. Он кивнул и опустил крышку.

Затем повернулся куда-то в сторону и сказал:

“Я злюсь, но не потому, почему ты думаешь. Меня раздражает сама мысль о том, что вам кажется, вы уверены, что меня этим задели”.

Старуха его не слушала, а если бы и слушала, то не поверила ему. Она верила только своим глазам. Трость в руках мальчишки дрожала. Старуха знала, люди так выражают гнев. А может ужас? Она наслаждалась. Но странное предчувствие помешало её наслаждению. Что-то не так было с этой тростью, она как будто она дрожала сама…

Страха задумалась. С нею такое бывало не часто. И пока она думала, головокружительный удар выбил весь воздух у неё из лёгких.

Старуха отшатнулась назад, проковыляла ещё пашу шагов и свалилась на землю.

Артур подошёл к ней и вставил трость, дрожащую всё сильнее, в её рот.

Он стукнул.

Потом ещё раз.

И ещё.

С каждым ударом трость ускорялась и гремела громче. После десятого из