ослепительном сиянии меркло даже солнце.

— Тринадцать секунд до контакта. Камеры в режим защиты от ослепления. — скомандовал Краснов, активируя работу автоматики. — Десять секунд… девять… удар!

Вспышка пробилась даже сквозь фильтры, но камеры вскоре адаптировались и дергавшееся изображение выровнялось.

— Образование световой волны окончено, скачок уплотнения воздуха через полторы минуты. — проговорил Максим, и увеличив изображение до максимума, я смотрел как на горизонте поднимается грибовидное облако. А ведь мы использовали не ядерное оружие… в этом я был уверен на все сто.

— Не фиксирую снижение свечения. — обеспокоенно проговорил Краснов, заставляя нервничать уже меня. — Какого черта происходит? Я не понимаю… она же должна была провалиться в портал, почему…

— Макс, объясняй толком! — требовательно сказал я.

— Сфера резонатора, она осталась в нашем мире. И она продолжает перерабатывать весь фон диссонанса в энергию. Тепловую и световую… если так продолжится… — продолжил бормотать Краснов. — Не знаю, я не понимаю почему…

— Сколько резонатор выдержит в таком режиме работы? — спросил я.

— Его температура плавления около трех тысяч градусов. Он будет её снижать за счет окружающей среды, сжигая кислород и… не только кислород. — не слишком уверенно проговорил Краснов. — Получается все мои расчёты неверны… как же так.

— Что с зоной? Как далеко резонатор от центра зоны? — спросил я, не позволяя товарищу сваливаться в рассуждения.

— Меньше километра. Думаю, в пределах метров восьмисот. — ответил Максим.

— Какая там температура? На этой границе? — не останавливался я.

— Да я-то откуда знаю? Двести градусов? Может триста. — сердито проговорил Краснов, и в это мгновение нас тряхнула подошедшая ударная волна, и не заметив суденышка пошла дальше, к Рубежу.

— Значит не попали. — раздосадовано проговорил я.

— Нет, траектория была верной! — ответил Максим, оправдываясь. — Может тварь поймала его, до того, как сгореть, или резонатор скатился по горе плоти, пока падал. Да какая разница? При такой температуре и близости от воронки, ничего существовать не может. Зона всё равно будет закрыта!

— А вместо неё появится вечно действующий вулкан. — хмыкнул я, и товарищ опустил глаза.

— Зато диссонансный фон сразу просел. В четыре раза. — пробормотал он.

— Ладно… этого будет достаточно. — вздохнул я. — С вулканами рядом люди живут, и ничего страшного не происходит, даже если у них непроизносимое название. Так что и мы жить сможем. Пристегнись, мы возвращаемся.

— Есть. — ответил Максим, и я развернул катерок обратно к столице. Время от времени поглядывая в экраны заднего наблюдения. Пусть Максим и говорил, что резонатор не гаснет, я отчетливо видел, что свечение становится слабее. Хотя, возможно виновато в этом было расстояние. А может поднимающийся дым, окружающий сферу.

Вой серены догнал нас уже после пересечения рубежа, в рубке замигала красная лампа, заорали динамики.

— Предельно опасный уровень диссонанса, немедленно покинуть зону! Предельно… — кричали динамики под вой сирены.

— Какого черта?! — вновь выругался Краснов, стучащий кулаком по экрану, а затем нас догнала новая волна, и двигатели вырубились.

Глава 22

Сила, которой секунду назад был пропитан мир, будто выгорела без следа. Кристаллы опустели, показав дно. И даже в Шахе оказалось почти пусто. В последнюю секунду я успел выкачать его до предела и вложив собственные силы из чакры звука поймал кораблик у самой земли. Но даже так приземление оказалось жестким, нас несколько раз перекувырнуло, безбожно дергая в страховочных ремнях, а затем катер врезался носом в землю и застрял вертикально.

— Макс, ты там живой? — спросил я, повиснув на страховочных ремнях. — Эй?

— Да живой я, живой. — простонал товарищ, а затем в панике заголосил, дергаясь. — Глаза! Руки! Глаза!!!

— Тихо! Тихо! Сейчас я тебя вытащу, подожди. — проговорил я, освобождаясь из пут и держась за кресло одной рукой спрыгнул на лобовой экран. Чтобы добраться до кресла Максима пришлось карабкаться по панелям управления, ставшим для меня лестницей. Парень же всё это время тихо постанывал, сжав зубы.

— Спокойно, ты жив, это главное. — проговорил я, снимая парня с кресла. — А руки и ноги тебя давно дожидаются, про доноров я не забыл.

— И глаза? — всхлипывая спросил Максим.

— И глаза. — подтвердил я, подхватив его поудобнее. — Давай выбираться отсюда. Надо выяснить, что за чертовщина произошла.

Через полчаса к месту крушения подъехало два внедорожника военной службы, что характерно тарахтящие и воняющие бензиновыми двигателями. Так что ни о каком использовании резонанса речи не шло. И судя по мрачным лицам военных ситуация в целом была критическая.

— Ваше императорское высочество, вы в порядке? — спросил подбежавший ко мне капитан, вытянувшись по струнке.

— Вольно. — ответил я, поднимая Краснова. — Сколько добираться до Петрограда?

— Четыре часа. Если вы в целости, приказано доставить вас прямо в генеральный штаб. — сказал военный, и я кивнул. — Разрешите взять вашего спутника.

— Не стоит. Мне не тяжело. — усмехнулся я. — Главное довезите нас как можно быстрее.

— Слушаюсь. — козырнул военный, и забравшись в машины мы поехали к столице. Хотя, учитывая развиваемую машинами скорость, скорее поплелись. По бездорожью, отвратительно болтаясь, они ехали не быстрее восьмидесяти километров в час, и даже добравшись до шоссе, вряд ли взяли даже двести. Что после скоростного катера ощущалось словно черепашье ползанье. Да ещё и постоянно пришлось придерживаться дороги, двигаясь не по прямой, а в объезд, с учетом складок и особенностей местности. Жуть.

Впрочем, мне было чем заняться. Усыпив и подлечив, как мог, Краснова, я занялся появившееся проблемой – энергия не хотела задерживаться в резонаторных кристаллах. Даже когда я накачивал небольшой камень под завязку, он практически мгновенно пустел. Да и в чакре звука её приходилось концентрировать с куда большими усилиями.

Нет. Диссонанс никуда не исчез, пусть его давление, по сравнению с тем, что было во время крушения корабля, и стало ничтожно, но я всё ещё его мог почувствовать. А вот резонанс… его словно отрезало. Словно кто-то обрубил подачу воды, с той стороны крана, и теперь она ещё по инерции текла по капле, но это были жалкие остатки.

Тем не менее, моя внутренняя энергия никуда не девалась, я всё