Я снова почувствовала себя воздушным шариком, который вот-вот улетит в грозовое небо. И улетела бы, не удержи меня сильные руки Лукаса.

Словно поняв, что происходит, он притянул меня к себе, и мы начали двигаться под музыку. Танцевали молча – кружились и раскачивались. Он обнял меня за талию, я положила голову ему на грудь. Могла поклясться: в тот миг никакая сила не оторвала бы меня от Лукаса. Ни молния, ни пожар, ни апокалипсис, ни Кинг-Конг, взбирающийся наверх по стене нашего небоскреба.

Ничто на свете.

Сейчас я была в его руках и знала, сколь хрупок этот миг. Скоро я потеряю этого прекрасного мужчину. Не останется ничего, кроме памяти. А потом отпечаток, оставленный Лукасом в моей душе, исчезнет.

Наверное, поэтому я и не испугалась, когда над крышей в самом деле сверкнула молния. Ни шагу в сторону не сделала.

И потом, когда небеса разверзлись и хлынул ливень, я оставалась в объятиях Лукаса.

А он вздрогнул от смеха и вздохнул:

– Господи Иисусе…

Я лишь покачала головой и крепче обхватила его за пояс.

– Плевать на дождь.

– Ты промокнешь, Рози. Надо спускаться.

– Нет, – возразила я, подняв голову, чтобы он видел мое лицо. – Мне хорошо. Не хочу никуда уходить.

Снова ударил гром – небо словно поставило восклицательный знак после моих слов.

Лукас, не раздумывая, стянул с себя пиджак, хотя я продолжала держать его за талию, и поднял над моей головой.

– Рози, пожалуйста. Ты заболеешь, а болеть тебе нельзя – как же книга? До сдачи всего три недели. Часики тикают. Давай я отведу тебя домой.

И снова – в этом весь Лукас. Думает лишь обо мне. Разве можно его не любить?

– А ты? – покачала я головой, смахивая прилипшие к щекам влажные волосы – с промокшего пиджака капало. – Может, это я хочу о тебе позаботиться.

Он лишь тяжело сглотнул.

– Может, ты для меня важен, Лукас? – Я не соврала ни на йоту. Пусть слышит. Положив ладони ему на грудь, медленно продолжила: – Не думаешь, что мне хочется стать человеком, которому ты позволишь вникать в твои дела?

Лукас изменился в лице, словно мои слова доходили до него с великим трудом.

Я решила расставить точки над «i»:

– Ты все время за мной присматриваешь, заботишься, помогаешь. – Он покачал головой и прикрыл глаза. – Даешь мне многое и ничего не просишь взамен. Я тоже хочу тебе что-то дать. Мне только нужно, чтобы этого захотел и ты.

Я тяжело дышала, сердце прыгало в груди, и вопрос, который задавать не следовало, слетел с моих губ сам собой:

– Ты… хочешь?

Он бросил на меня затравленный взгляд – словно получил предательский, ошеломляющий своей неожиданностью удар. По его лицу катились ручейки дождевой воды, собираясь у подбородка.

– Ты ведь все понимаешь, – вздохнула я. Настала пора выговориться. – Понимаешь, иначе не смотрел бы на меня вот так.

У него задергалась щека, однако ответа не последовало.

Я бессильно опустила руки.

– Да, я не выдержала. Мы условились, что между нами ничего не изменится, но уговор нарушен. Прости, Лукас.

Отвернувшись, собрала вещи со скамейки, желая скрыть лицо, откровенно говорившее о том, какой дурой я себя чувствовала и чего мне стоило подобное признание. Не стоит ему видеть, что от моего сердца остались мелкие осколки.

– Рози…

Он положил руку мне на талию, однако я лишь покачала головой:

– Все в порядке.

Лукас резко развернул меня к себе. С его волос падали крупные капли.

– Ты плачешь, Рози? – Издав невнятный звук, он попытался притянуть меня к груди. – Ангел, por favor[37]. Не плачь. Не рви мне душу.

– Кто плачет? – солгала я. – Это просто дождь.

Лукас взял меня за подбородок и приподнял голову. Наши взгляды встретились.

– Обманываешь. Твои слезы разбивают мне сердце, – тоскливо сказал он. – Рози, preciosa… Что мне сделать, как тебя утешить?

Я попыталась собраться – и не смогла. Эта «preciosa» добила меня вконец.

Слова полились из меня бешеным потоком:

– Ты должен меня захотеть. – Господи, до какого отчаяния дошла, раз говорю это вслух! – Нуждаться во мне так, как я в тебе. Иногда на долю секунды вижу, что могло бы выйти из наших отношений, и проблески несбывшихся надежд меня убивают, Лукас. Я жестоко разочарована, я в отчаянии: почему мы не можем быть вместе? Потому и плачу.

Он хранил безмолвие. Стоял под дождем, слушал и, лишь когда отзвучал мой последний вопрос, вдруг ожил.

– Так ты считаешь, что не сумеешь меня удержать? Значит, я виновен в твоих слезах?

Лукас обнял меня, и я, ощутив на губах его теплое дыхание, совсем расклеилась.

– Плачу, потому что мы всего лишь друзья, а наши отношения выдуманы. Кто я для тебя на самом деле? Соседка, Ро? Грэм?

Он взял мое лицо в ладони; его руки ощутимо дрожали. В отдалении снова ударил гром.

– Рози…

Два слога отозвались в моих ушах новым могучим раскатом.

– Да, я порой говорю «Грэм» и тем самым напоминаю себе, что не должен желать тебя так, как велит сердце. Каждый раз, назначая свидание, вынужден вспоминать: наши встречи – часть соглашения. Когда утверждаю, что стремлюсь быть твоим лучшим другом, подразумеваю: хочу взять от тебя столько, сколько ты готова мне предложить.

Я на миг задохнулась.

– Если тебе что-то от меня нужно – только скажи. – Лукас уперся лбом мне в висок, и его дыхание стало прерывистым. – Я из кожи вон лезу, только бы дать тебе то, что тебе требуется. Неужели это не бросается в глаза?

– Ты просто меня утешаешь…

– Рози, я говорю чистую правду.

Я боролась со своими страхами, с мрачной уверенностью, что сплю и вижу сон. Могло ли случиться невозможное?

– Если не обманываешь – поцелуй меня, Лукас.

Его руки соскользнули с моих щек на затылок, перебирая влажные локоны.

Наши губы встретились. Дыхание давалось ему с трудом, вырываясь толчками; хлещущий с неба дождь словно возвещал о конце света. Поцелуй получился таким страстным, словно был первым и в то же время последним – единственным шансом Лукаса дать мне то, в чем я нуждалась. У меня в голове должен был прозвучать тревожный звоночек… но не прозвучал. Какой звоночек, когда мы слились воедино, когда он раздвинул языком мои губы, когда он меня буквально пожирал?

Мы стали одним существом; рука Лукаса соскользнула с моего затылка на спину и обхватила меня за талию. Я со стоном, без малейшего сопротивления, подалась