Шрифт:
Закладка:
Бой, чтоб выжить, точнее, чтоб существовать,
Чтобы завтра завязнуть в сугробах опять.
Заливает души пустоту сладкий яд,
Королева зимы — не жена и не мать.
Отправляешься в путь, забирая с собой
Раскалённое сердце жертвы другой.
Презирая законы, купаясь в вине,
Разрывая одежды, летая во сне,
Неприступных вершин ослепляющий свет надежды.
Отдавая себя зову плоти одной,
Неизбывной тоски, разрывая покой,
Несмотря ни на что, остаёшься собой, как прежде.
Небесной красоты земное воплощенье,
Неуловимый призрак, исчезающий в ночи,
Отдавшие тебе своей души горенье,
Как мотыльки для пламени свечи…
Не стоят ничего, как та игрушка,
Затерянная в памяти навек
В прекрасном светлом парке, где её девчушкой
Оставила на мраморной скамье».
Соколы и ястребы забивали дичь, а наивный Синда влюблялся всё бесповоротнее, видя, как его птицы благосклонны к гостье, как доверяют ей, как разрешают гладить белые, пятнистые, серые и коричневые перья. Охотник тоже позволял ласкать себя и, чувствуя, что теперь не сможет жить без холодной гордой Нолдиэ, окончательно разочаровал её в себе.
«Что ты делаешь?» — изумилась Ириссэ, когда эльф упал перед ней на колени.
«Будь моей навек! Стань моей женой!» — взмолился друг птиц.
Дочь верховного нолдорана уехала в тот же день и теперь, подъезжая к владениям брата, со странным чувством смотрела на парящего в небе Орла Манвэ.
Нет! Туркафинвэ Феанарион недостоин любви точно так же, как и тот глупый Синда! Нет! Тьелкормо заслуживает гораздо больше порицания, чем наивный оссириандский охотник, ведь бросил брата в беде!
Недоумевая, как могла впустить в своё сердце такого жалкого Нолдо, Ириссэ направилась к брату, надеясь услышать хоть что-то приятное или просто отвлекающее.
«Как я могла полюбить недостойного? Как могла корить себя за то, что бросила его? И почему, проклятье, делаю это до сих пор?!»
***
— Можно мне поехать на Митрим, папа? — умоляюще посмотрели синие горячо любимые глаза, и Турукано не смог сдержать улыбку.
«Как же она похожа и не похожа на Эленвэ, — подумал виньямарский лорд, снова ловя себя на том, что только после смерти жены признал её право называться мужским именем. — Иттариэль досталась от мамы красота: милые черты, фигура, волосы и глаза. А воспитаннице Эльдалотэ Эленвэ подарила силу духа».
— Линдиэль рассказывала про театр, я хочу побывать там! Папа, ну пожалуйста!
«Эленвэ не стала бы спрашивать», — с печальной улыбкой подумал Турукано и помрачнел, снова вспоминая ледяной склеп и последующее потепление, из-за которого похороненные в Хэлкараксэ эльфы оказались сброшенными в море на растерзание хищных тварей.
— Не стоит тебе ехать туда, — чувствуя, как сводит челюсть, процедил сын верховного нолдорана. — Я приглашу митримский театр к нам.
Смотря на пискнувшую от радости племянницу, сидевшая на накрытым столом Ириссэ пшикнула: эта дева никогда не повзрослеет. Дождавшись, когда Иттариэль, пританцовывая, убежала веселиться дальше, леди перевела взгляд на брата. Турукано заметно напрягся.
— Тебе нравится здесь? — отрешённо спросил сестру лорд.
— Ответить честно? — Ириссэ рассмеялась. — По сравнению с Хэлкараксэ, здесь благодатная Таникветиль!
— Когда-то я и представить не мог, что мы с тобой помиримся, — смотря всторону, тихо произнёс Турукано. — Я думал, ты вечно будешь ненавидеть меня. И мне это не казалось обидным — я сам злился, уверенный, что ты — главный позор нашего великого семейства.
— Что случилось, Турьо? — почувствовала неладное эльфийка.
— Я всем говорю, что мы должны процветать, что Кирдан для нас благодетель и помощник. Но в итоге мы подчиняемся Эльвэ, и я постоянно ощущаю давление с его стороны. Я понимаю, Новэ желает нам добра, потому что это выгодно ему. Как ты думаешь, если наши подданные, рискуя встретить в лесу морготовых тварей и орков, найдут белые деревья, может быть, нам стоит построить корабли и…
— Вернуться домой?
— Я не знаю, — тяжело вздохнул Турукано. — Просто жить слугой какого-то средиземского лордика — это совершенно не то, к чему можно было бы стремиться! Феанаро уводил народ из Валинора ради свободы, мы пошли тоже ради чего-то. Я не до конца понимал, чего хотел от Эндорэ, но, Ириссэ, точно не этого!
— В таком случае, — резко встала из-за стола леди, чувствуя раздражение из-за мямлящего брата, — я пойду и пообщаюсь с тем, кто знает, чего хочет. А ты пока соберись с мыслями!
Лорд Невраста проводил сестру взглядом, думая о том, что женщинам гораздо проще жить, ведь им не приходится брать ответственность за судьбы народов.
***
Движение руки с мечом было словно замедленным танцем: девушка устала, поэтому поднимала оружие с усилием, а опускала слишком резко, будто роняя, однако Линдиэль снова и снова, не жалуясь, пыталась нападать и отражать, блокировать и уходить, отступать и бросаться в атаку, пока, наконец, не пошатнулась и не упала на мраморные плиты. Мастер меча подошёл совершенно равнодушно, упёр остриё клинка в часто вздымающуюся грудь девушки.
— Да, знаю, — прошептала дочь лорда Кирдана, — я убита. Опять.
От обиды хотелось расплакаться, особенно удручало понимание, что на дальнейшую тренировку нет сил. Да что там тренировка! Даже встать не получается!
— Позволь отвлечь тебя от военных дел, леди, — подошла бодрым шагом Ириссэ, поигрывая длинным охотничьим ножом. — Твой брат передаёт тебе привет и желает успехов в любви. — Леди Невраста внимательно смотрела на бледную, с красными пятнами на лице и синяками на руках дочь своего сюзерена и не пыталась помочь той подняться. — Я привезла интересные вести и диковинки, хочу поделиться с тобой.
Линдиэль с трудом встала на колени, оперлась на дрожащие руки и осторожно поднялась и выпрямилась. Чудом попав мечом в ножны, эльфийка послушно поплелась за Ириссэ в сторону дворца.
«А ты упорная, — оценила сестра Турукано вероятную будущую родственницу, — но воительницей тебе не стать: ты слишком зависима от желания быть под мужчиной и пока не поняла, насколько это глупо».
— Спасибо, — вдруг тихо сказала Линдиэль. — Мне давно надо было отдохнуть, но я не могла сказать об этом. Ты меня выручила.
— На войне тебе никто отдыхать не даст, — слишком резко заявила Нолдиэ, тут же пожалев об этом и решив сменить тему: — Ты когда-нибудь пила настойку из калины и костяники? Один мой знакомый охотник из Семиречья готовит очень интересные напитки.
Сейчас дочь Кирдана была согласна
