Лицо Кукольника исказила язвительная улыбка:

– Как же вам удалось выбраться из моего капкана? Я сделал все, чтобы вас обвинили в смерти Лики Садовниковой, моей Лилит, и навсегда заперли в клетке. Наконец, чтобы олигарх от вас мокрого места не оставил. И вот вы здесь. Каким образом?

Но Крымов только отрицательно покачал головой:

– Не ваше это дело. Пора сердечных признаний прошла. Кукла, Савва Андронович, мне нужна кукла. Лилит… Та, которую вы забрали у Рыбки. Мне нужен сосуд, который вы наполнили вновь.

– Лилит не игрушка, господин Крымов. Она – живое существо.

– Поэтому она мне и нужна. Быстро!

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Я могу встать?

– Конечно. Только руки держите так, чтобы я их видел, и повыше.

Беспалов поднялся с поднятыми руками, подошел к шкафу.

– Я могу открыть его?

– Одной рукой.

Кукольник открыл шкаф.

– Мне понадобится и левая.

– Только очень осторожно.

Хозяин дома достал огромный куль – что-то обернутое в стеганое одеяло.

– Положите на стол и разверните, – приказал Крымов.

Савва Андронович развязал бельевые веревки, развернул одеяло.

– Вот, смотрите, детектив.

На одеяле лежала хорошо знакомая Крымову зеленоглазая рыжеволосая кукла. Он осторожно потрогал ее.

– И в ней заключена душа Лилит?

– Да, пока вновь не найдется та, которая ей понравится.

– Она вновь узнает и вас, и меня?

– Разумеется.

– Кажется, у нее сломана рука, – трогая куклу, заметил Крымов.

– Увы, это Гришаня напортачил по дороге. Поэтому я и обернул ее в одеяло.

Неожиданно Крымов решительно покачал головой:

– Нет, это нужно прекратить здесь и сейчас.

– Что именно?

– Всю эту чертовщину. Больше она ни в кого не переселится – я отпущу ее душу на волю.

– Что это значит – отпустите?

– Я сожгу ее.

– Этого нельзя делать!

– Почему?

– Она уйдет навсегда! Понимаете, навсегда?!

– Конечно. Вместе с вами. Только вы вниз, а она вверх. Лилит нашла в себе силы измениться – я увидел это за минуты до ее смерти. – Крымов направил ствол на Кукольника. – Ну, а вы, жрец Морока, готовы отправиться за своими предками в ад?

Голос Беспалова дрогнул:

– Мы можем договориться, Андрей Петрович.

– Я был честным следаком, потом стал хитрым частным детективом, готовым идти на компромиссы с совестью. А теперь превратился в киллера. И все эти превращения прошли не без вашего участия. Все, к чему вы прикасаетесь, становится черепками.

– Откуплюсь – я очень богат, – пролепетал Беспалов. – У меня десятки счетов…

– Как сказал мне недавно один олигарх, потерявший любимую женщину: «Их смерть – ваш билет на жизнь». Это о вас и Гришане. И я согласился. Пора отрабатывать заказ.

– Не стоит этого делать… – Он замотал седой головой: – Не стоит!..

– Уверен, Лика вас просила о том же. Там, в моем номере, в постели?

И без того бледный, старик побелел. Губы дрожали, язык заплетался.

– Андрей Петрович…

– Где я нашел ее, укрытую простыней. Как поломанную куклу…

– Андрей…

– Это так? Просила?

Беспалов молчал.

– Говори, Кукольник.

– Да, – честно признался тот, – просила…

Вдруг с его лицом произошло нечто страшное – от переживаемых эмоций оно неестественно исказилось, деформировалось, превратилось в безобразную личину. Страшный и жалкий одновременно, Кукольник смотрел на гостя и понимал: больше на этом свете ему уже ничего не увидеть, еще один шажок – и он сорвется с края пропасти в непроглядную ледяную тьму.

– Будь ты проклят во веки веков, чертов старик, – сказал Крымов.

– Нет! – отступая, заорал Беспалов и, как ребенок от страшной картинки, закрылся руками: – Нет! Прошу!..

Через его растопыренные кисти прошли три пули, оборвали крик, отбросили старика через стул на пол. Теперь он тоже оказался выброшенной поломанной куклой. Крымов подошел, встал над ним и долго смотрел в обезображенное свинцом лицо с затухающим глазом. Потом еще две пули всадил Беспалову в грудь, вытащил телефон и сделал три снимка. Затем отправил все шесть по нужному адресу.

– Дело сделано, – сказал он самому себе.

Дождался ответа: «Сделка завершена, договор в силе». Крымов нашел лист бумаги, написал записку, отыскал пару кнопок. Бережно взял со стола куклу и направился с ней в коридор. Там перешагнул через Гришаню, смешно разбросавшего руки, открыл дверь и вышел на крыльцо. Вдохнул поглубже пронзительно свежий и еще морозный мартовский воздух и огляделся. Держа куклу под мышкой, Крымов прикнопил к двери записку: «Краска не нужна – мы уехали», спустился по ступеням и направился через кусты направо, к догорающему костру.

Он долго смотрел в зеленые глаза куклы.

– Пора тебя отпустить на волю, милая. Все равно я не знаю никаких заклинаний. Хватит тебе быть странствующей из тела в тело неприкаянной душой. Я видел, какой ты стала. Нежной и влюбленной. Светлой, – губы его непроизвольно задрожали, перехватило горло. – Я буду тосковать о тебе всю свою жизнь.

Крымов бережно положил куклу в огонь. Вспыхнули рыжие волосы, синее платье. В считаные секунды кукла оказалась охвачена огнем. Пластмассовое лицо страшно исказилось и стало плавиться, один за другим лопнули глаза. Едкий химический дым густо потек вверх – детектив поморщился и отступил. Тело стало превращаться в бесформенные куски расплавленной пластмассы, оставляя стальной скелет с шарнирами суставов. Несмотря на уродство происходящего, Крымов понимал, что сейчас совершается удивительное таинство – душа женщины, колдовством загнанная в сосуд, навсегда уходит к небесам.

Детектив достал пачку и закурил. Алиби у него будет железное – теперь он работает егерем в одном областном хозяйстве. Зверев пообещал ему работу «отшельником», подальше от мира и суеты. Некоторым людям, вкусившим сразу и много, отравившимся явью, хочется именно такой работы.

Когда от куклы ничего не осталось, только стальной остов, черные сгустки угля, еще кровоточащие огнем, и серый пепел, Крымов понял: пора уходить. По тропинке он вышел на центральную аллейку, кинул прощальный взгляд на дом, на укрытый резьбой фасад, облепленный мокрым снегом, и направился к калитке. Одна мысль закралась ему в голову: почему кукла Лилит, столь дорогая Беспалову, хранилась не в старом немецком чемодане, а в сиротском одеяле, в шкафу, но он быстро отбросил ее. Крымов даже брезгливо поморщился: теперь все, связанное с Кукольником и его мрачной фантастической жизнью, было отвратительно и ненавистно ему.

Эпилог

Полиция вела следствие по делу об убийстве двух человек: мастера по изготовлению театральных кукол Саввы Андроновича Беспалова и его подмастерья. Забеспокоились соседи, когда стая бродячих псов подняла вокруг «плохого дома» похоронный вой. И то позвонили не сразу, – псы выли трое суток подряд, – не хотели связываться с известным деревенским колдуном.

Старший следователь майор Фомкин ходил